Уверяю вас, читатель, я далек от шуток. Образцы такой же точно логики наполняют сегодня ученые книги об отношениях Руси и Второго Рима.
Так продолжалось до тех пор, пока в начале ХХ века чешский археолог Бедржих Грозный не расшифровал письмена хеттов. И тогда ученые прочли надпись хеттского царя в честь славной победы при Кадеше, где доблестные хетты наголову разгромили подлого Рамзеса и его нечестивцев-египтян. Тут уж пришлось вспомнить «чудаков» с их границами. И конечно, выяснилось, что множество маститых, видных ученых просто «не так поняли», что они всегда сочувствовали этим «чудакам», а смеялись над ними в своих статьях – так, для виду.
Впрочем, в учебниках и популярных книжках для детей по сию пору расписывается великая победа могучего Рамсеса над хеттами в битве при Кадеше.
Я бы не вспомнил об этой истории, но в нашей истории тоже существует такая «битва при Кадеше». Это война хазарина Пейсаха против руса Х-л-гу из так называемого «Кембриджского документа». Его анонимный автор рассказывает, как Пейсах победил Х-л-гу, напавшего по наущению «злодея Романа» на хазар, и заставил его воевать против самого Романа. Там Х-л-гу был побежден огнем, бежал оттуда в Персию, где и погиб.
И вот на основании этого документа Л. Гумилев и В. Кожинов рассказывают ужасные истории о победе хазар не то над Игорем, не то над самими Вещим Олегом, осаде Киева (про которую в документе ни слова – равно, впрочем, как и про сам Киев) и т. п.
И совершенно не обращают внимания, что ни один современник Олега и Игоря почему-то не знает об их «зависимости» от хазар. Что Лев Диакон называет русским «Босфор Киммерийский», а Масуди называет «русской рекой» Дон, что никак не сочетается с «зависимостью». Сколько на сей раз ждать, пока историки обратят внимание на такую мелочь, как государственные границы?
«Кембриджский документ» – это просто очередная «битва при Кадеше», попытка задним числом превратить поражение в победу. Странно, почему столь строгие к данным летописца историки так доверчиво уверовали в этот клочок пергамента. Хотя… они и летописные байки глотают, словно голодные птенцы, не задумываясь, лишь бы там говорилось о проигрышах русов (вспомним историю «Игоревой смерти»). Нет, странные все-таки люди.
Но битва при Аркадиополе не из этого числа.
У нас есть несколько описаний этого сражения – особенно если считать, что описанная в летописи битва Святослава с греками – это и есть аркадиопольское сражение.
Но все равно невозможно понять, кто победил в этой битве. То же, что с битвой на Каталаунских полях, что с битвой при Бородине. Историю этих битв писала победившая в войне сторона – и они превращались в ее победы. Но когда всматриваешься в источники повнимательней, однозначность исчезает. Так и с битвой при Аркадиополе. Мы достоверно знаем, что после нее в войне русов с империей наступила передышка. Но кто победил?
Поверить византийским летописцам очень трудно. И не только из-за подробностей, достойных Удугова или Мюнхгаузена. Да-да, та самая битва, где ромеи, по Диакону, потеряли-де пятьдесят пять бойцов, а «россы» – свыше двадцати тысяч. На одного византийца – пятьсот русов? Воля ваша, читатель, но таких соотношений потерь не было, наверно, даже в колониальных войнах другой, Британской империи, где бравые Томми Аткинсы садили из автоматических винтовок по полуголым зулусам и масаям, прикрытым лишь щитами из зебровых шкур. Но Скилица собрата по перу переплюнул. У него из трехсот восьми тысяч русов, вкупе с «порабощенными» болгарами, «пацинаками» -печенегами и «турками» -мадьярами, «только совсем немногие спаслись», а византийское войско потеряло… 25 человек!!! Да кто после такой победы вообще сопротивлялся ромеям? На кого на следующий год пошел в поход Цимисхий?
И еще – в таком случае русского летописца снова придется заподозрить во вранье из «патриотических соображений». Он ведь пишет, что поход Святослава на Царьград закончился выплатой греками контрибуции- «дани» русскому князю и его войску. Опять-таки, воля ваша, но тут в патриотическом вранье легче заподозрить кое-кого другого. По крайности, наш летописец не жонглирует такими фантастическими цифрами. Более того, один раз в описании Балканского похода он явно грешит против истины, причем отнюдь не патриотично. Он пишет, что окончательный мирный договор этой войны был заключен русскими послами, пришедшими к Иоанну Цимисхию «в Доростол». То есть император вроде бы взял этот город, чего не утверждают даже греческие удуговы – Диакон со Скилицей. Доростол как раз и был последней твердыней русов на Балканах. Договор с Цимисхием был заключен под ним, что летописец, очевидно, и понял неправильно. Так что летописца в чем, в чем, а в чрезмерном патриотизме не обвинишь. Так же, как его коллег из Второго Рима – в чрезмерной преданности фактам.
Тогда получается – победили русы? И опять-таки не выходит. Главнокомандующего имперской армией под Аркадиополем, одного из талантливейших полководцев Восточного Рима, Варду Склира после этой битвы отсылают на восток. Не против арабов, а на подавление мятежа в восточных провинциях империи. Его поднял Варда Фока, родственник убитого императора, а шла за ним местная знать, воины и землевладельцы, опирающиеся на крестьянские общины, предпочитавшие служить близкому господину, а не кормить налогами и податями бездонное брюхо чиновничьего Константинополя. Помните, читатель, мы с вами говорили о раздоре между столичной и местной знатью? Вот это он и есть, так сказать, в действии. Но если бы над столицей висели войска победоносных варваров – кто бы отправил лучшего полководца на подавление какого-то мятежа в дальней провинции? Кто спасает ногу ценой головы? Да и как в таком случае Царьграду удалось бы избежать если не уничтожения, то хотя бы осады?
Единственный вывод, позволяющий согласовать и объяснить все имеющиеся у нас данные, – в чудовищной сече с армией Варды Склира не получила преимущества ни одна из сторон. Даже Диакон, при всех его вольностях, сообщает, что «успех битвы склонялся то в пользу одного, то в пользу другого войска, и непостоянство счастья переходило бесперечь с одной стороны на другую». Не было победителей. Войско Святослава не смогли разбить лучшие воины империи. Его удалось только остановить. Только убедить пойти на переговоры.
Попробуем реконструировать ход битвы, исходя из того, что византийские авторы не погрешили против истины в описаниях деталей хода сражения, а наш летописец – в общей оценке его итогов.
Итак, при приближении варварского войска Варда Склир с войском заперся за стенами Аркадиополя. К битве он приступил, выйдя ночью, тайком, из города и расположив на местности засадные полки. В разведку навстречу неприятелю он выслал отряд патриция Алакаса, крещеного печенега. Мда, арабы, сирийцы, армяне у нас уже были, даже один негр – только печенега в высоком сане патриция нам и не хватало! Патриции, настоящие патриции настоящего, первого Рима, наверняка перевернулись в своих мраморных склепах, когда этим саном наградили дикаря, родившегося в кибитке и не стыдившегося поедать своих вшей!
Крещеный печенег столкнулся с конницей своих сородичей и отрядами мадьяр. Притворным бегством он заманил степняков в расположение византийских войск. Те, привыкнув, очевидно, к зрелищу удирающей от них византийской кавалерии, ничего не заподозрили и на полном скаку влетели в засаду. Очень возможно, что конникам враждующих племен помутило разум и соперничество, стремление первыми настигнуть улепетывающих ромеев, захватить добычу (Склир наверняка нарядил своих «живцов», как на парад) и отличиться пред Святославом.