Поэтому он просто шёл.
* * *
В Таймене была весна. А ещё бунт.
Признаки и того и другого обозначились не сразу, но становились всё явственнее по мере приближения к центру Предплечья. В северной доле ещё лежал снег, хотя и несвежий, и чем южнее, тем чаще поля чернели проталинами. Кора деревьев светлела, ветви оживали, набирая здоровый цвет, и на большинстве из них зеленела молодая поросль.
С бунтом картина была той же. У границ ничего особенного не происходило, но дороги, уводившие к столице, пестрели толпами возбуждённых, хотя пока ещё неагрессивных крестьян. Часть трактиров стояли закрытыми, а в тех из них, что принимали путников, люди шептались об изменах и заговорах, пугливо умолкая, стоило кому-то посмотреть на них слишком пристально. Ближе к столице крестьяне становились наглее, кричали об измене во весь голос, а на дорогах появились королевские патрули. Дело почти неслыханное — у казны давным-давно не было средств на такие мелочи, и каждый владетельный рыцарь сам, как мог, справлялся со всякой швалью на своей земле. От северной границы Предплечья до Таймены Лукаса останавливали шесть раз; в самый первый он слегка встревожился, заодно обнаружив, что смутный призрак Королевской Башни продолжает его волновать. По счастью, у него была охранная грамота от Дерека; Лукас испытал немалое облегчение, когда её содержимое полностью удовлетворило стражников, и его пропустили с вежливыми напутствиями. В дальнейшем история повторялась. Лукас остерегался расспрашивать патрульных, но был уверен по крайней мере в одном: что бы ни происходило сейчас в столице, патрицианцы по-прежнему на коне. И это было хорошо. Наверное.
За две мили до Таймены Лукасу встретилась кучка крестьян, вооружённых топорами и вилами. Их было человек десять, они целенаправленно пёрли к столице. Лукас счёл разумным объехать их стороной, но они его заметили, впрочем, преследовать не стали. Лукас смотрел через плечо, как они озадаченно переговариваются, провожая его недовольными взглядами, и окончательно убедился, что молоденькие зелёные побеги бунта хоть и наглели там, где потеплее, а в полную силу ещё не проросли. И это тоже было хорошо…
Наверное.
Слухи вокруг города бродили самые невероятные и противоречивые, поэтому Лукас извелся от любопытства и нетерпения, прежде чем достиг ворот столицы. Патрулирование у городских стен велось особенно усердно. Сами ворота были закрыты.
Ещё раз воспользовавшись грамотой Дерека, Лукас без особых сложностей попал в город, не удержавшись и всё же спросив у стражника напоследок:
— Что тут творится-то?
— Проезжайте, — процедил тот сквозь зубы, и Лукас проехал.
В свой столичный дом он заходить не стал, избегая лишнего душевного расстройства, ибо судя по тому, что творилось в Таймене, у него были неплохие шансы застать свой особняк разграбленным, если не сожжённым дотла. Дорога от северных ворот города к храму Первопрестола, где Лукас надеялся застать Дерека, вела через торговый квартал и рыночную площадь, и, проезжая через них, Лукас мог убедиться, что досталось им немало. По улицам явно прокатились погромы. Впрочем, большинство лавок уцелели и сейчас стояли с наглухо закрытыми дверями и ставнями, но существенная часть домов лишилась и дверей, и ставен. Кое-где виднелись следы пожара, впрочем, видимо, быстро пресечённого — иначе выгорел бы весь квартал: каменных зданий здесь почти не было. Торговля шла своим чередом, но не очень-то бойко — большинство купцов, похоже, просто побоялись выходить на улицу, и только самые смелые отчаянно спекулировали хлебом и оружием. Новой Таймене, следовавшей сразу за торговыми рядами и состоявшей в основном из особняков знати и наиболее богатых лавок, досталось куда больше. Среди почерневших от копоти домов царило полное запустение, и непросохшие ещё лужи крови поблескивали под лучами по-весеннему тёплого солнца. Кое-где валялись трупы, но уже кварталом дальше было прибрано, а дворники деловито засыпали песком кровавые лужи на мостовой. Снег в городе окончательно сошёл, оголив почерневший за зиму камень. Да уж, что весна, что бунт здесь, похоже, чувствовали себя весьма уверенно.
Лукас проехал по этим улицам как мог быстро, стараясь никого не пришибить. Его лошадь волновалась от запаха крови и всхрапывала, и Лукас даже не пытался её успокоить, ибо сам себя чувствовал не многим лучше. Проклятье, что ж тут случилось-то? Бунт подавлен, но ещё вчера в Таймене, судя по всему, было весьма жарко. Интересно, дошла ли чернь до королевского замка…
Первопрестольный храм был оцеплен патрицианцами. Они казались невыспавшимися и очень злыми, многие были покрыты кровью; кровь залила и нижние ступени лестницы, ведущей ко входу в святилище. Десяток простолюдинов всё ещё растаскивали трупы, усеявшие площадь перед храмом. Все дома в округе были наглухо заперты.
— Стоять! — рявкнул самый злой и самый невыспавшийся из солдат — видимо, сержант. Крови на его плаще было столько, что алая длань Единого на нём почти терялась. — Куда прёшь? Ходу нет!
Лукас предостерегающе поднял ладони и медленно спешился. Потом вынул из-за пазухи грамоту Дерека и, держа её на виду, двинулся к оцеплению. Однако сержант, похоже, совершенно очумев от событий прошедшей ночи, выхватил меч и снова заорал:
— Стоять, кому сказано!
— Срочная депеша для магистра Айберри, — сказал Лукас, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее. — Велено передать лично. Он здесь?
— Нет! — рявкнул сержант. — Нет здесь магистра Айберри! Ни шагу!
— Я стою, — заверил его Лукас и, выдержав короткую паузу, добавил: — Где я могу его найти?
— Почем я знаю?! Ни шагу, сказано!
Прямо перед Лукасом проковылял простолюдин, волочащий за ноги обезглавленный труп. Лукас чуть посторонился, давая ему пройти.
— Магистр Айберри должен сей же час получить послание. С кем я могу поговорить?
Сержант ответил взглядом, вместившим всю его лютую ненависть к отсутствующему начальству, потом обернулся через плечо и гаркнул:
— Колин!
— Да, мессер!
— Живо внутрь, скажи, тут бесы гонца принесли. К магистру Айберри. Туда и назад, бегом!
— Есть, мессер!
Один из солдат, видимо, несказанно радуясь возможности хоть на минуту покинуть пост, потрусил ко входу в храм. Его сапоги оставляли кровавые следы на ступенях. Лукас смотрел на него и думал, что, возможно, патрицианцы владеют ситуацией отнюдь не так хорошо, как ему показалось сперва, если уж у них не хватает людей, чтобы сменить этих солдат. Неужто большую часть сил пришлось пустить за стены замка? А впрочем, ведь не ясны ни причины, ни масштабы бунта. Похоже, вспышки его в столице пока единичны, но кто знает, что начнётся, если всё то отребье, что попадалось Лукасу на дорогах, хлынет в Таймену?
Солдат вернулся довольно быстро.
— Магистр Айберри сейчас не принимает.
Так не принимает или отсутствует? Лукас решил, что не стоит уточнять. Вместо этого он сунул сержанту кошелёк и прежде, чем тот успел набрать воздуху в грудь для очередного ора, тихо и твёрдо сказал: