Тут из рядов выступил воин. Он подошел к вождям и повернулся вполоборота к ним и к армии, так, чтобы его могли слышать обе стороны. То был Скули Лысый, тот самый, который вел к городской стене вторую башню, но по дороге угодил с ней в яму и до крепости так и не добрался.
— Сработано как надо, — пробурчал Бранд. — Только не думаю, что ему удалось продаться задорого…
— Да, я недоволен! — закричал Скули. — Ведь я вел свои команды к городской стене. Мы собирались взять их приступом! Я потерял дюжину человек, включая своего зятя, а он был хорошим парнем. Мы перелезли через стену и пробивались дальше, пока не дошли до самого Минстера! А потом нам почему-то запрещают потрошить Минстер, хотя это наше полное право! Дальше нам объясняют, что мы только понапрасну теряли людей, потому что город, оказывается, был взят без нашей помощи. К добыче нас не подпускают, убытки возмещать никто не собирается! Почему ж ты позволил нам идти на крепость, Змеиный Глаз, коли знал, что это никому не нужно?
Ряды дружным воем приветствовали слова Скули. Правда, тут же воины с ладей Рагнарссонов подняли оглушительный свист. Сигурд шагнул вперед и взмахом руки унял смуту.
— Благодарю Скули за то, что он это сказал. И признаю, что со своей стороны он прав. Но у меня есть два возражения. Первое. Я не знал, что нам не потребуется атаковать крепость. Жрецы запросто могли бы нас обмануть. И потом, если бы королю вдруг стало об этом известно, он бы послал к воротам своих лучших дружинников. Если начать растолковывать это каждому человеку в армии, то наверняка какой-нибудь раб прослышал бы об этом и донес обо всем англичанам. Так что нам приходилось помалкивать… Но я должен сказать еще кое-что. Поначалу я не верил в то, что Скули со своими людьми переберутся через стену. Честно говоря, я даже не верил, что они смогут подойти к ней. Эти… машины, эти башни для нас еще в диковинку. Поэтому я полагал, что несколько стрел — и все закончится, хоть вы целое море пота пролили, пока их отлаживали. Если бы я знал тогда, что все будет иначе, я бы сказал Скули, чтобы он поберег свою жизнь, да и людей бы своих тоже. Но я ошибался. И за это приношу свои извинения.
Скули кивнул и со степенным видом прошествовал обратно на свое место.
— Но этого мало! — раздался чей-то голос. — А как быть с возмещением убытков? Мы требуем уплатить вергельд за убитых!
— Сколько вы получили от жрецов? И почему даже не предлагаете нам долю?
Сигурд вновь поднял руку:
— Я еще не закончил!.. Хочу задать армии один вопрос: зачем мы сюда пришли, ради чего воюем на этой земле?
И тогда вперед ступил Бранд. Потрясая своим топором, он зарычал так, что кожа на затылке на миг побагровела:
— Ради денег!!!
Но даже и этот нечеловеческий рык потонул в неистовом хоре:
— Ради денег! Добычи! Золота! Серебра! Сбора дани!
Когда буря стала замирать, Сигурд Рагнарссон снова возвысил голос. «А ведь он держит их всех в руке, — мелькнуло в голове у Шефа. — Все происходит в точности так, как он задумывал. Даже Бранд и тот действует согласно его воле…»
— А теперь скажите мне: для чего вам нужно столько денег?!
Внезапно наступило смятение. Слышны были только отрывистые выкрики. Кое-кто разразился проклятиями.
Сигурд решил не терять времени даром.
— А я сам вам отвечу! Вы же хотите вернуться домой и купить там себе землю! Хотите, чтобы пахали на ней другие и чтобы вы сами никогда уже не притронулись к плугу! А тогда слушайте, что я вам скажу: для этого денег здесь маловато. Точнее, деньги эти ни на что не годны! — Он брезгливо рассыпал по земле пригоршню монет, и все тотчас узнали ту чеканку из низкосортных сплавов, от которой нет никакого проку.
— Но только не подумайте, что мы не сможем получить то, что хотим! Но на это нам нужно время!
— Для чего тебе время, Сигурд? Чтобы подальше упрятать свою долю?
Змеиный Глаз сделал шаг вперед. Отыскивая обидчика, впились в толпу жуткие зрачки с белоснежной каймой. Рука коснулась навершия меча.
— Мы с вами на открытом сходе, — проговорил он. — Здесь каждый волен говорить то, что захочет. Но если найдется человек, который обвинит меня или моих братьев в том, что мы поступились честью воинов, он объяснится с нами где-нибудь в сторонке сразу после окончания схода!.. А теперь слушайте. Мы взяли недурной выкуп с Минстера. Те из вас, кто брал город приступом, тоже разжились барахлом — поснимали с мертвых, почистили дома за стеной… И все мы хорошенько выпотрошили город за пределами Минстера…
— Да ведь все золото собрано в Минстере! — распаляясь пуще прежнего, зарычал Бранд и также сделал шаг вперед, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что кричал именно он.
Сигурд смерил его холодным взглядом, но угрожать на сей раз не стал.
— Я объясню. Мы сложим воедино всю добычу — и выкуп, и барахло, и все остальное — и разделим ее по командам, как испокон веку повелось в нашей армии… Потом мы обложим королевство новыми податями, которые им велено будет доставить нам до наступления зимы. Они, это понятно, заплатят нам дрянной монетой. Но мы заберем и это. Потом выплавим все серебро и отчеканим все заново. А уж потом новые монеты поделим так, чтобы каждому досталось по справедливости… Есть только одна загвоздка. Для этого нам понадобится монетный двор… — Несмотря на то, что Сигурд повторил эти два слова дважды, воины продолжали судачить об их смысле. — И люди, которые справятся с этой работой. А также все необходимые инструменты. Все это мы найдем в самом Минстере. Ибо там сейчас засели христианские жрецы… Я не говорил об этом раньше, но собираюсь сказать сейчас: мы должны заставить их работать на себя…
На сей раз в рядах викингов начался настоящий разброд. Кто-то выступал из рядов, пытался в чем-то убедить товарищей. Шеф все же почувствовал, что предложение Сигурда находило все большую поддержку, ибо рассчитано было на людей, подуставших от бесконечных грабежей, приносящих убогий улов. Впрочем, нашлись и те, кого оно возмутило, в первую очередь — приверженцы Пути, но также и те викинги, которые попросту питали к христианам стойкую неприязнь или отказывались им доверять. По-прежнему раздавались недовольные голоса тех, кто был раздосадован потерей Минстера…
И возмущение это, похоже, все накалялось. Никто не слыхал о том, чтобы раздоры на сходах приводили к кровопролитию, — больно уж жестоко оно каралось. Однако все эти свирепые люди имели при себе оружие, латы, шлемы, щиты, а уж быть зачинщиками в сваре им не привыкать. Поэтому вероятность дурного исхода полностью Исключить было нельзя. А стало быть, рассудил Шеф, Сигурду Змеиному Глазу пора бы принимать меры, пора показать свою мудрость. Тем более что вперед строя выскочил еще один воин — Эгиль из Сконе, а этот сумел-таки перебраться на своей башне в город и своим неистовым обличением вероломства христиан привлек к себе внимание всего войска.
— И вот еще что! — гремел он. — То, что христиане никогда не держат данного нам слова, мы уже знаем. Почему? Потому что они считают, что после смерти спасутся только те, кто уверовал в их Бога… Но есть еще одна опасность. Они ведь и других людей учат нарушать свое обещание. Человек начинает думать, что сегодня он сказал одно, завтра — другое, а потом пойдет к священнику и получит отпущение грехов. И легко отмоется от прошлого — все равно как баба смывает дерьмо с задницы сосунка. И я говорю это вам — вам, сыновья Рагнара!