Рекс нахмурился.
— И что в итоге произошло?
— В один прекрасный день те коренные американцы, что были так или иначе вовлечены в процесс, решили отказаться от иска. Они прекратили спор, потом продали свои дома, чтобы оплатить судебные издержки и все расходы отцов города… Они потеряли все, что имели.
Рекс нервно встряхнул головой.
— Это выглядит как-то… нечестно.
— Да неужели? — насмешливо сказала Энджи. — А знаешь, что хуже всего, Рекс? После того дня родители Грейфута ни разу, никогда не проявили ни малейшего непослушания, они только и делали, что соглашались со всем, что говорили им отцы города. Так что старик всерьез задумался над тем, все ли в порядке в городе Биксби.
Рекс моргнул. Он изучал историю города всю жизнь; как же он мог проглядеть ее темную сторону, если все это правда?
И самым странным тут было то, что, когда бы Рекс ни читал книги по обычной истории обычных людей, он никогда не доверял словам какого-нибудь одного историка. Он всегда проверял все по нескольким источникам… Все знают, что полагается делать именно так. Но до того, как Энджи села сегодня вечером в его машину и рассказала все это, он никогда не встречался с подобным взглядом на события — взглядом, полностью противоречащим тому, что он узнал из Хранилища знаний.
Да, но можно ли доверять Энджи после всего, что она сделала?
— Хорошо, — сказал он наконец. — Вы не могли бы отодвинуть нож немножко дальше от меня?
— С чего бы это?
— Потому что теперь вы расскажете мне о том, что произошло между вами и Грейфутами, — сказал Рекс. — Они действительно прогнали вас только потому, что вы им не родня?
Нож дрогнул.
— Ну… той ночью в пустыне, когда мы передали тебя темнякам, никто из нас не ожидал, что там вдруг появится та малышка. Она ведь была первой полунелюдью, да?
— Ее звали Анатея, — сообщил Рекс.
— Да… В смысле, я знаю, что она была полуночницей и должна была со временем стать таким же чудовищем, как все остальные. Но, черт побери, на вид ей было никак не больше двенадцати!
— Ей и было не больше, — сказал Рекс. — Она ведь эти пятьдесят лет почти не выходила в нормальное время. Одинокая и испуганная, окруженная настоящими монстрами.
Энджи немного помолчала.
— В общем, я вслух высказала сомнения, ну, стоит ли дело того, надо ли создавать нового полунелюдя. Я думала, старик прислушается ко мне. Но те темняки не пожелали даже разговаривать с нами. А Грейфуты стали юлить со мной и забеспокоились насчет того, что должно произойти.
— А откуда они узнали об этом?
Энджи пожала плечами и еще немного отодвинула нож.
— Эрнесто только и сказал мне напоследок, что на нас надвигается нечто такое, что было задумано давным-давно. Грейфуты ожидали этого, но теперь, когда темняки замолчали, это может оказаться опасным для семьи.
— И не только для их семьи, — сказал Рекс. — Вам тоже следует покинуть город.
— Да я с удовольствием. Если только… если только через пять минут мои мозги не превратятся в кисель.
Рекс качнул головой.
— Нет, не превратятся. Я не позволю Мелиссе коснуться вас.
Энджи фыркнула.
— Ты это говоришь только потому, что я готова перерезать тебе горло. — Она удрученно вздохнула и спрятала нож в карман куртки. — Ладно, можешь расслабиться. Думаю, хватит с меня жертвоприношений.
Когда нож исчез, Рекса охватило странное ощущение прохлады и покоя. Это было не просто облегчение, это была новообретенная решимость.
— Нет, я говорю серьезно. Мы не такие. Мелиссе вообще незачем прикасаться к вам. Здесь тихо, здесь нет мысленного шума, и она даже в обычном времени поймет, если вы вздумаете солгать нам. Просто расскажите нам все, что говорил Эрнесто, — после полуночи, когда вернетесь в норму.
— И ты мне поверишь?
Рекс передернул плечом.
— Я ведь сказал уже, Мелисса поймет, если вы солжете, поймет, не прикасаясь к вам. И когда минует полночь, можете отправляться, куда хотите. Так что, как видите, я действительно вам верю.
Энджи прищурилась, посмотрела на свои часы.
— И после полуночи не окажется, что я внезапно превратилась в полную идиотку, и мне не захочется перевести на твое имя свой банковский счет?
— Банковский счет? — Рекс покачал головой. — Посмотрите повнимательнее вот на эту тачку, в которой мы сидим. Неужели она похожа на «мерседесы», на которых за нами гонялись ваши приятели?
— В общем, нет. — Энджи глубоко вздохнула. — Хорошо, в конце концов, особого выбора у меня нет… О! Кстати о тачках.
Рекс проследил за ее взглядом, устремленным вперед сквозь ветровое стекло. На горизонте показались огни фар — какая-то машина медленно преодолевала участок, покрытый раздавленными кактусами.
— Черт! — воскликнул Рекс, быстро протягивая руку к приборной доске и выключая фары. — Надеюсь, это не полиция.
Энджи скривила губы.
— Нет, это не полицейская машина. И не «мерседес». Выглядит как… не знаю. Похоже, «дрова» вроде твоих.
Рекс облегченно вздохнул; Джонатан и компания.
— Отлично. Это друзья.
Энджи передернулась.
— И телепатка с ними?
— Да, но обещаю: она до вас не дотронется.
Он наклонился вперед и снова включил фары, а потом, когда приближавшийся автомобиль остановился в нескольких ярдах от них, недоверчиво всмотрелся.
Джонатан и Десс сидели впереди, но на заднем сиденье явно никого не было. Выходит, эти двое последовали за ??им и Энджи, не заехав за Мелиссой и Джессикой; наверное, решили стать героями.
Рекс разочарованно вздохнул. Неужели они действительно думали, что им придется спасать его от Грейфутов? Можно подумать, они не знают, что в этой части пустыни через две минуты будут кишмя кишеть темняки.
— Что такое? — сказала Энджи. — Ты говорил, это твои друзья, разве нет?
— Не беспокойтесь. Все хорошо… для вас. — Он слегка развел руками. — Это наши. Если после полуночи окажется, что мы все исчезли, не трудитесь писать новые записки. Мы все будем мертвы.
— Мертвы? Почему?
— Потому что ваши приятели темняки очень неприятные ребята, Энджи, куда хуже, чем те, про которых пишут в судебных протоколах. И потому что мой блестящий план, похоже, опять пошел наперекосяк.
Рекс откинулся на спинку водительского сиденья, ожидая, пока закончатся последние несколько секунд обычного времени. Он следовал инстинкту темняка, когда гнал машину на эту плоскую пустынную равнину, и темняки выведут его отсюда… уведут на многие мили в глубь пустыни, дальше, чем он когда-либо забирался в тайный час.