— Это приказ, будь добра — выполняй.
Слова были смягчены улыбкой, и все дружно рассмеялись. Гизо сходил за ветошью и вытер для Эльжбеты сиденье, Отакар подвел ее к креслу и отрегулировал его, чтобы удобно было доставать педали… При отключенных моторах она попробовала ногами тормоза, акселератор, покрутила руль… Что здесь к чему — она уже знала.
— Смотри, как все просто, — сказал Ян. — А теперь включай реверс и подай пару футов назад.
Она побледнела:
— Это уже другое дело. Это я не смогу.
— Почему?
— Но понимаешь… это же ваша работа.
— Ты хочешь сказать, только для мужчин?
— Да, пожалуй.
— Ну так попробуй. Всю прошлую неделю вы уже выполняли работу-только-для-мужчин — и ты и другие девушки, — и ничего страшного не произошло, верно? Попробуй!
— Ладно, попробую!
Она выкрикнула это дерзко, вызывающе — именно так она и была настроена. Все вокруг менялось, и ей нравились перемены. Без единой подсказки она завела моторы, отключила автопилот и проделала все остальное, что необходимо для подготовки машины. Потом, все так же пробуя, осторожненько включила реверс и чуть-чуть сдвинула тягач назад. А потом снова вывела машину в режим стоянки. Весь экипаж бурно приветствовал ее первый успех.
И вот колонна двинулась снова. В головном тягаче настроение у всех было просто замечательное. После отдыха все были свежи и радостны. И очень кстати, потому что самая скверная часть пути была еще впереди. Инженеры, построившие Дорогу, сделали все от них зависевшее, чтобы уберечься от любого риска, связанного с природой планеты. Насколько это было возможно. Дорога была укрыта за прибрежными горными хребтами обоих континентов. Через горы были пробиты туннели. Чтобы Дорога как можно меньше шла по берегам, ее значительную часть проложили по дамбам, построенным в море. На поднятой островной цепи, которая перешейком соединяла оба материка, Дорога шла очень высоко, вдоль гребня горных хребтов, переходивших с острова на остров.
Но существовала одна опасность, от которой некуда было деться. Рано или поздно Дорога должна была пересечь пояс тропических джунглей. В южной части материка царило вечное пылающее лето. Температура воздуха лишь немного не доходила до точки кипения воды — это был ад.
Дорога вскоре свернула в сторону от моря, снова нырнув сквозь горный хребет. Танки ушли вперед на тридцать часов, продолжая расчистку; Ян регулярно получал донесения от них и знал, что его ждет. Но, как всегда, действительность все равно оказалась неожиданной; описать это было невозможно. Туннель довольно круто шел книзу; прожекторы ярко освещали Дорогу и каменные стены вокруг. Здесь на поверхности самой Дороги были оттиснуты слова: «Не гони!» Это повторялось снова и снова, шины со стуком подпрыгивали на каменных буквах. Когда впереди показалось сияющее, яркое устье туннеля, поезда плелись, делая пятьдесят километров в час.
Деревья, лианы, кусты, листва — это было буйное пиршество жизни. Джунгли были повсюду: со всех сторон, сверху и даже на самой Дороге. Дорога здесь имела ширину двести метров, вдвое больше обычного, но джунгли все-таки захватили ее: молодая растительность боролась за солнечный свет. За четыре года, с тех пор как здесь проехали в последний раз, деревья с обеих сторон, стремясь к свету, раскинули над Дорогой громадные новые сучья. Нередко эти сучья разрастались настолько, что своим весом выворачивали само дерево и роняли его на Дорогу. Некоторые из таких деревьев погибли и стали почвой для новых деревьев и лиан; другие пышно разрослись на новом месте и стали еще выше прежнего. А где Дорогу не загромождали деревья, там по ней извивались лианы, некоторые толщиной до метра, а то и больше.
Танки вели битву с джунглями; черные свидетельства их побед тянулись вдоль Дороги сплошь, с обеих сторон. Сначала здесь поработали плазменные пушки, выжигая любое препятствие впереди. Потом первый бульдозер расчищал полосу, достаточную только для собственных гусениц, а остальные шли следом и расширяли полосу, выталкивая обугленные коряги за обочины. Теперь поезда медленно двигались между стенами черных обломков, которые местами еще дымились. Зрелище было кошмарное.
— Ужас, — сказала Эльжбета. — Просто страшно смотреть.
— Я с тобой совершенно согласен, — ответил Ян. — Но ты имей в виду, что это только начало. Худшее впереди. Конечно, здесь всегда опасно, даже если ехать в обычное время. А мы опаздываем, очень сильно опаздываем.
— А что от этого меняется?
— Не знаю. Но если что-нибудь изменится — то только в худшую сторону. Эх, если бы сохранились хоть какие-нибудь отчеты исследователей!.. Пусть не все, только самые лучшие. А то ведь ничегошеньки нет. Я искал, искал — так ничего и не нашел: все записи стерты. Есть, конечно, журналы всех переходов, но от них толку мало: там по большей части технические записи да пройденный километраж. А личных записей — никаких. Понятное дело, когда каждые пару лет все приходится паковать, чтобы тащить на новое место, — лишнее постепенно выкидывается. Так что никаких конкретных фактов у меня нет. Есть только предчувствие. Весна, вот что меня тревожит.
— Весна? Я этого слова не знаю.
— А его и нет у вас в языке. Нет такого понятия. На более приличных планетах в умеренных поясах бывают четыре времени года. Зима холодная, лето жаркое; а время между ними, когда все согревается, — это и есть весна.
Эльжбета покачала головой и улыбнулась:
— Это не так легко понять.
— На Халвмерке тоже бывает нечто похожее. На краю зоны сумерек есть формы жизни, которые приспособились к более прохладной среде. У них там своя экологическая ниша, и они прекрасно обходятся, пока не возвращается лето. А когда лето приходит — вся эта молодая жизнь из жаркого пояса, наверно, врывается туда и пожирает тамошнюю. Там все должны пожирать друг друга, конкуренция за новые источники пищи должна быть кошмарной.
— Но ты не можешь быть уверен…
— Я и не уверен. Даже надеюсь, что не прав. Давай-ка скрестим пальчики, чтобы удача нас не покинула. Давай?..
Но это не помогло. Сначала почти ничего не изменилось, все выглядело вполне безобидно, и первые жертвы дорожных происшествий никого не взволновали, кроме Эльжбеты.
— Эти зверюшки, они же не знают, что такое машина!.. Вылезают на Дорогу, а мы их давим!..
— Мы тут ничего не можем поделать. Если это так тебя расстраивает — не смотри.
— Я должна смотреть. Это моя работа. Но взгляни, сколько их! Этих зелененьких, с оранжевыми полосками. Прямо кишмя кишат!
Теперь и Ян рассмотрел их. Зверьков становилось все больше и больше. Они выглядели непристойными пародиями на земных лягушек, размером с кошку; и двигались, как лягушки, — прыжками, — и от этого по поверхности их приближавшейся массы пробегала рябь, словно по воде от ветра.
— Наверно, миграция, — сказал он. — Или удирают от кого-нибудь. Мерзко, конечно, но нам они не опасны…