– Денег на реставрацию нет, – на ходу и привычно пояснила научный сотрудник. – Временно прекратили… А дальше у нас просто склад забытых вещей. В запасники уже не входят, а люди всё несут и несут…
И отомкнула следующую дверь, за которой и впрямь был зал с камином и начиналась анфилада небольших комнат, сплошь заставленная антикварными креслами, диванчиками и шкафами. Ни дубовых лавок, ни длинного стола, ни звериных шкур и никаких признаков жилья…
Сколот подошел к камину, открыл дверцы чугунного каслинского литья: последние полвека вряд ли его топили…
– Как же так? – неизвестно у кого спросил он. – Этого не может быть! Я же отлично помню!..
Возможно, его тон растрогал сиделку.
– Да случается, парень, – посожалела она. – Бывает, или почудится, или во сне увидишь. А то намечтаешь себе бог весть что, а потом кажется… В молодости, оно всякое случается.
Даже строгая экскурсоводша прониклась:
– Это как в зеркале, отражение реальности. Но только отражение…
– Что вы мне тут рассказываете?! – со страстью начал было Сколот и оборвал себя, чтобы не закричать.
– Как его фамилия, говорите?
– Кого? – занятый своими мятущимися мыслями, спросил он.
– Человека этого… Ну, который будто у нас тут обитает?
– Это не фамилия, – обреченно вымолвил Сколот, – это урок, который он исполняет – Стратиг. По-старому – государь. Он управляет в миру всей жизнью хранителей сокровищ Вар-Вар… Да что я вам тут…
– Государь? Это любопытно… Фамилия у него какая? Зовут как?
– Не знаю… А как вашего директора?
– Юрий Никитич Строганов.
– Ну вот же, вот! – воспрял Сколот. – Очень созвучно! Тем более – Строганов! Значит, из тех самых уральских Строгановых!.. Может, вы в самом деле ничего не знаете? А я тут перед вами…
– Как не знаем? Юрий Никитич – внук Василия Васильевича, – с гордостью сообщила экскурсоводша, – знаменитого ленинградского акушера-гинеколога.
– Где он сейчас?
– Кто? Василий Васильевич?
– Директор.
– Юрий Никитич в командировке.
– А он разве не из графьев? – простодушно спросила смотрительница.
Экскурсоводша смутилась – должно быть, не знала – и поспешила закончить разговор:
– Ну, убедились? Тут нет никого, только изломанная мебель… Прошу на выход, я запру дверь.
Сколот в ту минуту ничего, кроме растерянности, не испытывал и все еще искал взглядом что-нибудь знакомое, узнаваемое, что невозможно поменять за прошедшие полтора года – стены, потолок, вид из окна, – но ничего конкретного не находил. Даже старинная стеклянная перегородка с морозным узором исчезла, и камин, показалось, не такой большой и величественный, каким запомнился. Впрочем, он при Стратиге особенно-то камин не разглядывал, а использовал по назначению – разжигал топливо, чтобы продемонстрировать его возможности…
В последний миг Сколот увидел за камином кованую подставку с топочным инструментом, однако разглядеть его не успел, перед глазами мелькнули только ухватистые рукоятки с вензелями. А жаль! Вот если бы там оказались совок и щипцы с расплавленными концами!.. Но экскурсоводша уже запирала тяжелую дубовую дверь на ключ.
– А вам сторож не нужен? – вдруг осенило его. – Я бы мог послужить. Бесплатно!
– У нас штат заполнен, – был строгий ответ. – Спускайтесь.
Сколот побрел по лестнице вниз.
– Может, дворник? – Он поднырнул под цепочку. – Или садовник? Лесник? Парк здесь неухожен…
– Не требуется, – прозвучало, как выстрел в затылок.
– Ты что ищешь-то? – спросила смотрительница. – Не пойму… Работу, ящерицу или отца?
– Сейчас отца!
– Что тогда на работу просишься?
– Хочу дождаться Стратига, – признался он. – Или вашего директора. Дождусь и спрошу.
– Юрий Никитич за рубежом, в Китае.
– В Китае?!
– Да, а что? Поехал делиться опытом.
– Каким… опытом?
– Музейного дела. У китайцев тоже есть забытые вещи, вышедшие из обихода. Пригласили…
– Когда вернется?
– Когда надо, тогда и вернется!
– Ну уж теперь точно дождусь! – клятвенно проговорил Сколот.
– За воротами где-нибудь. – Экскурсоводша выдавливала его с лестницы, чуть ли не толкая в спину. – И чтоб на территории музея я вас не видела.
– Ты выдала себя с головой, – Сколот добровольно шагнул за порог и резко обернулся, оказавшись с ней лицом к лицу, – когда говорила о зеркалах. Ты же в них только смотришься. И не умеешь считывать отраженную информацию. Поэтому туристы приняли это за аллегорию.
– Что вы мне тыкаете? – возмутилась она, не найдя иных аргументов.
– Хочешь, научу? – Он отступил под напором ее когтистых пальчиков. – И объясню материальную природу серебра. Или воды. Ты же упомянула о корпускулярной памяти ее жидких кристаллов. Если в реке отразились берег, чье-то лицо, их можно увидеть в каждой капле. Даже спустя много лет…
– Ничего я не хочу! – Экскурсоводша обошла его и застучала каблучками по коридору.
– Она у нас недавно, – объяснила смотрительница. – Норовистая…
– А директор и вправду уехал в Китай?
– Говорят…
– Они не сумели активизировать соларис?
– Чего?..
– Китайцам не удалось возбудить энергию топлива? А пока они не исследуют процесс горения, никогда не наладят его производства! Так что скопировать им не удастся…
– Я ничего этого не знаю! Мое дело – за вещами присматривать и за посетителями.
– Обратно когда ждете?
– Мы его все время ждем, как уехал, – схитрила смотрительница. – Он нам как отец родной. Ты ступай себе, парень. Посмотрел на забытые вещи – и ступай. А то взяли моду про всякие энергии тут плести…
– Повинуюсь року, – усмехнулся он, направляясь к двери черного хода.
У Сколота было ощущение, будто он опять попал в ловушку, еще более коварную, чем магнитный вихрь на Мауре. Если там вводила в заблуждение измененная оптика атмосферы, нарушающая ориентацию в пространстве, то здесь все было реально, открыто, доступно – иди куда хочешь, делай что хочешь, и все равно не вырвешься из замкнутого круга. Ему ничего не оставалось, как где-нибудь затаиться, залечь и ждать Стратига, который должен был проявиться, обозначиться, причем самым неожиданным образом. Вряд ли вершитель судеб меняет свое местопребывание и привычки: музей Забытых Вещей с давних пор был резиденцией Стратигов, и помнится, об этом говорила еще Дара с вишневыми глазами, что исполняла урок помощницы отца. И место на берегу Волхова выбрали не случайно, на самом оживленном Перекрестке Путей, который никому не миновать, в какую бы сторону ты ни шел – из варяг в греки или по соляной тропе, с востока на запад. В связи с этим у Сколота была тайная надежда на случайную встречу с кем-то из знакомых странников или вовсе близких ему, например Авег, которые носили соль в исток реки Ура. За одиннадцать лет учебы эти вечно странствующие старцы стали родными, и каждый из них мог бы поручиться за него и сказать веское слово Стратигу, который и сам вкушал соль из их рук.