— Я никогда с ним не встречалась.
— Это называется «бередить старые раны». Или вы так не считаете, офицер Старлинг?
Помолчав едва секунду, она очертя голову бросилась в атаку:
— Было бы лучше заняться новыми. Я принесла вам…
— О, нет, нет. Это глупо и неправильно. Никогда не отвечайте остротой на остроту. Послушайте: желание понять остроту и ответить на нее заставляет собеседника совершить в уме поспешный и не относящийся к предмету беседы поиск. Это ломает настрой. Успех беседы зависит от настроения, от той атмосферы, в которой она протекает. Вы начали прекрасно, вы были учтивы сами и правильно воспринимали ответную учтивость. Вы добились ответного доверия, сказав правду, какой бы неловкой она ни была, о том, что вам крикнул Миггз. И теперь ни с того ни с сего грубо переходите к опроснику, неудачно сострив мне в ответ. Так у вас ничего не выйдет.
— Доктор Лектер, вы — опытный психиатр-клиницист. Неужели вы могли подумать, что я настолько тупа, что попытаюсь надуть вас, подыгрывая вашему настроению? Поверьте, это не так. Я всего лишь прошу вас взглянуть на опросник. Вам решать — отвечать на эти вопросы или нет. Но что плохого может случиться, если вы хотя бы взглянете на него?
— Офицер Старлинг, вам приходилось в последнее время читать публикации Отдела криминальной психологии?
— Да.
— Мне тоже. ФБР — вот идиоты! — отказывается посылать мне «Бюллетень правоохранительных органов», но я все равно получаю его от торговцев, сбывающих прошлогодние новинки. Кроме того, Джон Джей присылает мне «Новости» и периодику по психиатрии. Ваши делят людей, совершающих серийные убийства, на две группы, одних числят по разряду организованных, другие у них дезорганизованные. Что вы сами по этому поводу думаете?
— Ну, это… самая основа различий, очевидно, они считают…
— Упрощенчество это, хотели вы сказать, иного слова тут не подберешь. На самом деле психология, как наука в целом, пока еще пребывает в младенчестве, а в вашем Отделе она на уровне френологии. [9] Отправляйтесь на любой факультет психологии и взгляните на студентов и преподавателей: никакого профессионализма, сплошные любители и прочие моральные уроды. Далеко не лучшие университетские умы. Организованные и дезорганизованные — вот уж, поистине, «самая основа различий», плодотворнее ничего придумать не могли.
— А как бы вы изменили эту классификацию?
— И не подумал бы менять.
— Кстати, о публикациях: я прочла ваши статьи о пристрастиях к хирургическим вмешательствам и о левосторонней и правосторонней лицевой симптоматике.
— Да? Первоклассные статьи, — сказал доктор Лектер.
— Я тоже так считаю. И Джек Крофорд говорил мне о них то же самое. Это — одна из причин, почему Крофорд так стремится заручиться вашим…
— Крофорд-Стоик стремится заручиться? Он, должно быть, занят по горло, если вынужден обращаться за помощью к курсантам Академии.
— Он действительно занят и хочет…
— Занят делом Буффало Билла?
— Думаю, да.
— Да нет же, офицер Старлинг. Не «думаю, да». Вы совершенно точно знаете: он занят именно Буффало Биллом. Я подумал, что Джек Крофорд вполне мог послать вас ко мне расспросить об этом деле.
— Нет.
— Значит, вы не пытаетесь исподволь подобраться к этой теме?
— Нет, я пришла потому, что нам очень нужна ваша…
— А что вы знаете о Буффало Билле?
— О нем вообще мало что известно.
— А в газеты все попало?
— Кажется. Доктор Лектер, у меня не было доступа к закрытым материалам по этому делу. Я всего лишь…
— Сколько женщин на счету у Буффало Билла?
— Полиция обнаружила пятерых.
— И со всех он содрал кожу?
— Да, с верхней части тела.
— Я ничего не нашел в газетах по поводу этого его имени. Вам известно, почему его называют «Буффало Билл»?
— Да.
— Расскажите.
— Расскажу, если вы согласитесь взглянуть на опросник.
— Только взглянуть. Так почему же?
— Это началось с дурной шутки в Отделе по расследованию убийств в Канзас-сити.
— И…
— Его прозвали Буффало Билл, потому что он не только убивал, но еще и… обдирал своих телок.
Старлинг вдруг обнаружила, что страх в ней уступил место пошлости. И из двух зол она предпочла бы страх.
— Перешлите мне опросник.
Старлинг положила голубые странички на поднос и отправила его в камеру. Молча ждала, пока Лектер бегло просматривал листки, потом небрежно бросил их обратно.
— О, офицер Старлинг, неужели вы полагаете, что меня можно с легкостью вскрыть столь жалким тупым инструментом?
— Нет. Я думаю, вы могли бы дать какой-нибудь импульс и продвинуть это исследование.
— И что, по-вашему, могло бы подвигнуть меня на это?
— Любопытство.
— По поводу чего?
— По поводу того, почему вы здесь. По поводу того, что с вами случилось.
— Со мной ничего не случилось. Случился Я. Меня нельзя свести всего лишь к некоторому комплексу воздействий. Вы отказались от понятия добра и зла офицер Старлинг, ради бихевиоризма. [10] Ваша мораль — она как младенец в непромокаемых штанишках, все чистенько. Никто ни в чем не виноват. Взгляните на меня, офицер Старлинг. Можете вы мне в лицо заявить, что я — зло? Я — зло, офицер Старлинг?
— Я думаю, вы — разрушение. А это для меня одно и то же.
— Зло всего лишь разрушение? Тогда бури — зло, если все так просто, и огонь, да еще и град к тому же. Все то, что агенты страховых компаний валят в одну кучу под рубрикой «Деяния Господни».
— Сознательно совершаемое…
— Я — для собственного удовольствия — коллекционирую рухнувшие церкви. Вы не видели недавнюю передачу о церкви в Сицилии? Потрясающе! Фасад храма рухнул во время специально заказанной мессы и похоронил под собой шестьдесят пять бабушек. Это — зло? Если да, кто же его совершил? Если Он — там, то Ему просто это нравится, офицер Старлинг. И тиф, и лебеди — одних рук дело.