Автомобиль Райана съехал с извилистой проселочной дороги и остановился. Выцветшая надпись на повороте гласила: «Кардиньяр». Райан взял лежащее на сиденье письмо. Оно было написано несколько лет назад на измятой лиловой почтовой бумаге с эльфами, кое-где остались следы слез. Райан наткнулся на него только на этой неделе и, вопреки всему, намеревался найти автора послания.
Не заметив указателя «Частная дорога», Райан въехал на холм, повернул налево и остановился под раскидистым деревом напротив кирпичного дома.
Выключив двигатель автомобиля, он был потрясен тишиной. Двухчасовую поездку из Мельбурна трудно было бы назвать шумной, но наступившее теперь безмолвие казалось оглушающим.
Кардиньяр — последнее пристанище его младшего брата. Отблески заходящего солнца на холмах, черная гофрированная крыша, ставни, кирпичные стены, изящная веранда с отделкой из кованого железа, придающая законченность строению, — все, как и описывал Уилл.
Теперь, после смерти брата, Райан был в полной уверенности, что дом пустует — иностранные владельцы скорее вложат деньги в землю, а не в ферму. Он ожидал увидеть здесь неубранные гниющие листья, мусор на веранде — явную разруху. Однако дом казался чистым и в хорошем состоянии.
Райан открыл дверцу автомобиля и глубоко вдохнул свежий деревенский воздух.
— Ладно, Уилл, — громко сказал он. — Место, конечно, потрясающее, но не настолько, чтобы забыть себя.
Зимой, путешествуя по стране, Уилл остановился на краткое время в Кардиньяре. По тем сведениям, которые Райан получил за последние несколько дней, выходило: что если бы брат не погиб, то остался бы здесь навсегда — и все из-за девушки, написавшей письмо.
Райан аккуратно сложил послание и засунул его в верхний карман рубашки. Выпрыгнув из автомобиля, машинально закрыл его, и насмешливо улыбнулся — напрасная предосторожность, ведь в радиусе пяти километров не было ни одной живой души.
Приятный ветерок, легко касавшийся волос, внезапно затих, и он услышал звуки — оперная музыка! Запись была довольно громкая и к тому же отзывалась эхом от холма. Райан отогнал от лица жужжащую муху и посмотрел на деревянные ворота, увитые виноградной лозой.
За воротами он надеялся найти женщину, которая поведает, отчего его несносный братишка отказался от целого мира.
Лаура время от времени покачивала головой в такт музыке.
Ей нравились такие дни — облачко на небе ослабляло летнюю жару, на холмах Кардиньяра можно наблюдать игру света и тени. Как только она развесит белье, закончит приготовление обеда, у нее выдастся свободная минутка, чтобы приготовить себе горячую пенистую ванну.
Проигрыватель был включен достаточно громко. Лаура напевала на придуманном диалекте, напоминавшем итальянский язык, перед сороками, рассевшимися на сточных желобах крыши, и трагически-театрально ударяла себя в грудь. Пусть она не Паваротти, но сороки-то об это не знают!
Не выдержав, птицы слетели с крыши и приземлились на эвкалипте ближе к холму.
— Эй! — крикнула она и, взяв тяжелую белую хлопчатобумажную скатерть, набросила ее на веревку для просушки белья, — Вы обычно терпеливее, когда знаете, что вас ждет подслащенный медом хлеб! Но сегодня вы ничего не получите!
Райан, засунув руки в карманы джинсов, поднимался по гравийной дороге к дому.
«Я никогда не чувствовал себя таким энергичным, — написал однажды Уилл их сестре Сэм. — Вы должны приехать сюда и увидеть, чтоя имею в виду. Только тогда вы поймете меня».
Но никто не приехал — все были слишком заняты. Сестра Джен — первая скрипка в симфоническом оркестре Сиднея. Сэм занималась своей семьей и журналом о тканях. Родители, режиссеры-документалисты, снимали фильм о дикой природе и находились где-то далеко в джунглях.
А уже через две недели после письма, пришедшего их сестре Сэм, Уилл был похоронен в Мельбурне. В тот зимний день моросил дождь, и около сотни людей, как сказали Райану позже, пришли проститься с его братом.
Пройдя через приоткрытые деревянные ворота и поднявшись наверх, он увидел небольшой и, судя по всему, недавно перестроенный домик. Пестрые цветы окаймляли фасад, отчаянно пытаясь выжить в этой жуткой засухе. Забор был починен, трава, правда увядшая, коротко подстрижена. Через белые простыни, развевающиеся на бельевой веревке, Райан увидел женскую фигуру.
Ради кого Уилл отказался от учебы в Оксфорде? Это скромница, педантка, актриса, душевный человек или просто симпатичная деревенская девчонка, привлекшая внимание одинокого городского парня? Кто вынудил члена семьи Гас-пер забыть обо всем?
Эта женщина, злобно подумал Райан, и меня своим письмом вытащила из цивилизованного мира — пятизвездочных отелей и еженощных политических дебатов за коктейлем — сюда, где грязь, жара и мухи!
Женщина передвинулась, и Райан мельком увидел освещенные солнцем темно-рыжие кудри. Он насмешливо улыбнулся. Ему нет дела до ее прелестей. Он только должен выяснить, почему Уилл хотел здесь остаться.
Подойдя ближе, Райан понял, что женщина за развевающейся белой простыней, если можно так сказать, поет — беззастенчиво, во весь голос и… ужасно, не попадая в ноты.
Райан замедлил шаг. Возможно, он обязан обнаружить себя первым? А далее как себя вести? Сказать все сразу или притвориться несведущим? Пока Райан думал, женщина, отодвинув простыню, предстала перед ним, и отступать было поздно.
Ее темно-рыжие густые длинные вьющиеся волосы, собранные в хвост и перетянутые розовым шнурком, падали на спину, а под простым летним платьем из хлопка в цветочек четко просматривалась очень стройная фигура.
Вот женщина потянулась наверх, чтобы повесить наволочку. Ветер трепал тонкую ткань платья и волосы. Вот она наклонилась за простыней и отставила назад босую ногу, чтобы сохранить равновесие. Выпрямившись, снова запела в полный голос, покачивая бедрами в такт громко звучащей музыке.
— Как тебе это нравится, Мэгги? — крикнула она, поворачиваясь на месте и придерживая платье, юбка которого поднялась и обнажила стройные загорелые ноги.
Значит, это непосредственное существо и есть Лаура Сомервейл — таинственная девушка, мечта Уилла? Значит, вот эта на вид беспечная женщина и написала с такой честностью и болью о желании иметь семью, которой у нее не было?
Слишком неожиданно. И зачем он только отправился искать ее? Нужно было последовать ее примеру и написать ответное письмо.
Райан отступил назад, и гравий под его ботинками захрустел. Подобно путешественнику, наткнувшемуся на скорпиона, он замер с поднятой над землей ногой.
Женщина повернулась и уставилась на него глазами цвета золотой травы под ее ногами. Райан смотрел на нее, затаив дыхание.