– А что может быть страшнее? – спросил Гонзо.
"Так тебе и скажи! " – прочитал он в глазах Ольги.
Погоня за летучими запахами по улицам Москвы продолжалась. Нюшок упорно тянул вперед, ловко пробираясь сквозь толпу москвичей, собравшихся на Кучковом поле, чтобы торжественно встретить икону Владимирской Божьей Матери. Выстроившись вдоль дороги, они приветливо махали флажками с изображениями московского и владимирского гербов. Здесь же, в толпе, расхаживал и сам боярин Кучко с мегафоном на шее. Многолюдное сборище он использовал в личных целях, пытаясь снискать популярность как жертва политических репрессий режима Юрия Долгорукого и подлинный основатель Москвы.
За Кучковым полем Лубянка превратилась в Сретенку. По обеим сторонам улицы, к вящим страданиям Джека Милдэма, потянулись продовольственные магазины, лавки и просто лотошники с пирогами. Но гордый граф даже не глядел в их сторону. Он молчал до самой Сухаревой башни, и только проходя мимо знаменитого трактира на Колхозной площади, тяжело вздохнул. Трактир назывался «Сухаревская конвенция». Двери и окна его были распахнуты настежь, но внутри все равно был ад. В аппетитном гастрономическом чаду и сигаретном дыму сновали стриженные под горшок половые, разнося по столам пиво «Haake beck». За столами большая компания подозрительных личностей с шумом и руганью делила все Параллелье на эксплуатационные участки.
За воротами Земляного города было уже не так многолюдно, да и улица порядком расширилась. Охотники за ифритами припустили почти бегом, подчиняясь темпу, задаваемому нюшком. При всем желании они теперь не имели возможности любоваться достопримечательностями. Запомнилась только яркая афиша на столбе, недалеко от спорткомплекса «Олимпийский», гласящая: «Бои без правил. Финальный поединок за звание чемпиона Евразии. Встречаются: Пересвет (Российская Федерация) и Челубей (Татаро-Монгольская Народная Республика). Билеты в кассах.»
Христофор стал уже беспокоиться: приближался Рижский вокзал. Что, если покупатель бутылок с ифритами сел в поезд и укатил за тридевять земель? Придется ехать за ним. А куда ехать? До какой станции? И в каком, вообще, направлении? На Ржев, Великие Луки или Ригу?
Рижская площадь стонала от взаимного трения пересекающихся транспортных потоков и чиновников таможенной службы Камер-коллежского вала. Здесь задерживались грузы, доставляемые в столицу контрабандой, что не мешало контрабандистам сбывать их тут же, на Рижском рынке, не проходя таможни.
При виде знакомой вывески на главном павильоне рынка Гонзо разулыбался и даже слегка кивнул, приветствуя ее. Он был сентиментален и всегда с теплотой вспоминал наиболее удачные махинации своей безоблачной юности.
Не сворачивая к вокзалу, нюшок протащил охотников за ифритами через площадь и устремился на эстакаду, переносящую поток автомобилей через железнодорожные пути.
– Господи! – тихо, чтобы не слышал Джек, простонала Ольга, – да сколько же можно?!
– Ты это мне? – спросил Христофор.
– Нет, богу, – устало отозвалась княжна. – Ноги не идут больше... Пол-Москвы отмахали!
– М-м-да, – согласился Гонзо, – и что ты предлагаешь?
Ольга не ответила. Экипаж межмирника миновал эстакаду. Дальше на многие километры тянулся бесконечный спуск, лишь у самого горизонта виднелась блестящая булавка, воткнутая в землю возле ВДНХ в ознаменование выхода человечества в космос. Словно вдохновленный открывшимся видом, нюшок еще наддал. Граф, по-прежнему сохраняющий мрачное молчание, молча наддал вместе с ним.
– Нет, я этого не вынесу! – чуть не плача, сказала Ольга.
– Вот что, – задумчиво произнес Христофор. – До сих пор мы ни разу никуда не сворачивали. Значит целью нашей экскурсии является знакомство с достопримечательностями, расположенными исключительно на Проспекте Мира.
– Ты это к чему? – не поняла Ольга.
– К тому, что не будет большой беды, если мы для разнообразия проедем одну остановку на метро.
– В подземке? А если нюшок именно на этом участке должен свернуть?
– Ну в крайнем случае вернемся немного назад!
Христофор видел, что у Ольги есть возражения, но нет сил. Она только слабо махнула рукой.
– Ладно. Где тут твоя подземка?
Ближайшим входом в метро была станция Алексеевская. Расстояние до нее все-таки пришлось пройти пешком. Здесь Ольга, вполне овладевшая искусством управлять поведением нюшка, немного пошептала над ним, и зверь безропотно дал усадить себя в сумку. Входя на эскалатор с баулом на плече, Христофор имел вид провинциального челнока – типичного обитателя московского метрополитена. Именно на Алексеевской таких можно увидеть чаще всего – все они тяжело нагружены дубленками, которые, как известно, буквально кучами навалены в окрестностях станции.
К счастью, вечерний час пик еще не наступил, и вагоны не были переполнены. Охотники расселись на диванах и с наслаждением вытянули натруженные ноги. Ольга даже тихонько застонала, но никто из окружающих не обратил на нее внимания – все пассажиры, включая двух крестьян в лаптях и с котомками через плечо, были погружены в чтение. Гонзо, не прихвативший с собой чтива, по привычке заглянул в газету соседа. Его внимание привлекло неброское объявление, квадратов на шесть: «Полиноиды дешево. Любыми партиями. Доставка и подъем на этаж – бесплатно.» Христофор покачал головой. Что ни говори, а жизнь в Москве все-таки качественно отличается от жизни в провинциальном Параллелье...
Из дальнего конца вагона послышалась заунывная песня. Вереница слепцов медленно двигалась по проходу вслед за одноглазым поводырем. Слепцы высоко и стройно вытягивали «Богородице, дева, радуйся...». Поводырь демонстрировал пассажирам приколотую на груди справку о нетрудоспособности и нетерпеливо ждал подаяния. Точно рассчитав время движения между станциями, он провел свою бригаду из конца в конец вагона и, не останавливаясь ни на секунду, вышел на платформу станции «ВДНХ». Вслед за слепцами вагон покинули и охотники за ифритами. Они направились к эскалатору, а одноглазый поводырь повел своих в соседний вагон, чтобы на следующем перегоне наобум затянуть «Лазаря».
– Если нюшок по-прежнему будет рваться на север, – сказал Христофор, – мы вернемся в метро и проедем еще остановочку...
– А потом? – спросил граф.
Он впервые от самой Лубянки подал голос, но Христофор тактично сделал вид, что в этом нет ничего особенного, и ответил так, будто никакой ссоры между ними не было:
– Если в Ботаническом саду будет то же самое, поедем в Свиблово, потом на «Бабушкинскую», в Медведково...
– Ну а дальше? – настаивал граф.
– А в Медведково пойдем обедать, – сказал Гонзо. – И думать, как быть дальше...
У входа на станцию, как всегда, было не протолкнуться. Со стороны ВДНХ валом валил народ, неся в руках и катя на тележках бесчисленные Достижения Народного Хозяйства в больших коробках с хорошо заметными надписями «Sony», «Philips» и «Daewoo». Судя по количеству людей и коробок, Народное Хозяйство достигло грандиозных успехов.