— Милый мой, ты выглядишь так, будто только что увидел привидение, — рассмеялась она.
— Так и есть, — ответил он, отдаваясь волнам наслаждения, которое она дарила ему своим языком. Первые полгода Санти провел в переездах из страны в страну в сопровождении своего друга Джоакина Барнабы. Они ездили в Таиланд, посетили там район «красных фонарей», ища развлечений и общения со жрицами продажной любви. Санти был потрясен тем, как женщины распоряжаются своим телом. Он бы и в самых смелых своих фантазиях не придумал того, что они творили наяву. Вместе с Джоакином они наблюдали за малазийским закатом, когда солнце окрашивает горы в цвет золота. Затем отправились в Китай, где шли вдоль Великой Китайской стены, любуясь зрелищем древних городов, и, к своему ужасу, обнаружили, что китайцы действительно едят собак. Они пересекли Индию с рюкзаком за плечами, и Джоакина вырвало прямо перед Тадж-Махалом, после чего три дня он провел на больничной койке, страдая от обезвоживания и расстройства желудка. В Индии они катались на слонах, в Африке — на верблюдах, а в Испании — на великолепных белых скакунах.
Санти посылал своей семье открытки из каждой страны, которую посещал. Чикита приходила в отчаяние, оттого что не могла связаться с сыном. Первые шесть месяцев он беспрестанно переезжал с места на место. Близкие не могли к нему дозвониться, даже написать ему было проблемой, потому что они не знали его адреса. Он и сам не знал точно, где окажется на следующий день. В конце зимы вся семья вздохнула с облегчением, потому что Санти написал, что обосновался на Род-Айленде. Он собирался посещать занятия по экономике и бизнесу, а также по истории Древнего мира.
Первые несколько дней обучения в университете Санти жил в отеле. Однако после того как он познакомился с двумя американцами из Бостона, Санти принял их предложение снимать на троих дом. К концу первой же лекции, которую еле слышным голосом читал древний профессор с крохотным ртом, скрытым под белой бородой, ребята выяснили друг о друге все, что позволяло им с этих пор называться лучшими друзьями.
Фрэнк Стэнфорд был маленького роста, но обладал недюжинной, силой. Широкоплечий, коренастый, он поддерживал форму ежедневными занятиями в спортивном зале, компенсируя недостаток роста крепкими мышцами. Кроме того, он строго следил за собой, играя в теннис, гольф и поло. Девушки восхищались его натренированным телом и многочисленными спортивными достижениями. Санти вызвал у него интерес не только тем, что был из другой страны, но и тем, что обладал природным шармом. Он тоже играл в поло, а все знали, что лучших игроков в поло, чем в Аргентине, не найти.
Фрэнк и его друг Стэнли Норман, предпочитавший занятиям спортом игру на гитаре и курение, пригласили Санти составить им компанию. Санти очень понравился дом. Он поражал помпезным фронтоном, большими окнами, а улица, на которой он стоял, была усажена ровной линией деревьев и сплошь уставлена дорогими машинами. Внутри дом был таким же роскошным, как и снаружи: сосновая мебель с бело-синей обивкой, модная отделка стен, безукоризненная чистота — придраться было не к чему.
— Мама настаивала, чтобы я поселился именно здесь, — небрежно заметил Фрэнк. — Как будто я стал бы возражать. Да этот дом можно по телевизору показывать. Думаю, он самый шикарный на всей улице. Мы не возражаем, чтобы ты приводил сюда девушек.
— И чем больше, тем лучше. У нас в доме нет жестких правил, да, Фрэнк?
Парни расхохотались.
— Думаю, что нам будет из чего выбирать, — сказал Санти.
— С таким акцентом у тебя есть все шансы, Санти. Они не устоят, — заверил его Стэнли.
Стэнли оказался прав. За Санти охотились самые симпатичные девочки студенческого городка. Поняв, что ему вовсе не грозит женитьба на них, Санти разошелся не на шутку. Они хотели с ним спать! В Аргентине все было по-другому. Там нельзя было вести такую разгульную жизнь. Женщины требовали к себе уважения. Но в университете красивому парню счастье само сваливалось в руки. Можно было не только спать с женщинами, но еще и выбирать, с кем и когда спать! В сентябре и октябре Санти проводил выходные с семьей Фрэнка в Ньюпорте, где они играли в поло и теннис. Он сразу стал героем в глазах младших братьев Фрэнка, так как был прекрасным игроком в поло. Мать Фрэнка, Джозефина, относилась к Санти с обожанием. Она видела на своем веку многих игроков в поло, но никто из них не мог сравниться с Санти по внешней привлекательности.
— Санти — это сокращенное имя от Сантьяго, да? — спросила она, протягивая ему стакан с колой и утирая лицо белым полотенцем.
Они только что закончили третий сет в теннис против Фрэнка и его младшей сестры Мэдди.
Санти кивнул.
— Фрэнк сказал, что ты будешь учиться всего год, это правда?
— Да, я заканчиваю в мае, — ответил он, садясь на стул и вытягивая свои длинные смуглые ноги.
Белые шорты еще больше подчеркивали шоколадный оттенок его кожи. Джозефина отвела взгляд.
— Ты вернешься в Аргентину? — полюбопытствовала она, пытаясь и дальше играть роль матери.
Она села напротив и элегантным движением оправила белую теннисную юбку.
— Нет, я отправлюсь путешествовать, а домой вернусь в конце года.
— О, как здорово! Ты снова начнешь учиться в Буэнос-Айресе, но почему бы тебе не заниматься здесь? — вздохнула она.
— Я не хотел бы слишком долго находиться вдали от родины, — серьезно ответил он. — Я буду скучать по Аргентине.
— Как мило, — проговорила она. — У тебя есть девушка на родине? Наверное, есть. — Она рассмеялась, явно флиртуя с ним.
— Нет, — ответил он, осушая залпом стакан с холодным питьем.
— Я удивлена, Санти. Такой красивый парень! Но думаю, что тем лучше для юных американок.
— Санти — герой студгородка, мама. Наверное, латиноамериканцы знают какое-то волшебное слово, поскольку все девушки в восторге от этого парня. Мне приходится довольствоваться объедками со стола богача, — пошутил Фрэнк.
— Ерунда. Не верьте ему, миссис Стэнфорд, — смущенно протянул Санти.
— Называй меня Джозефиной, твое официальное обращение пугает меня: я как будто превращаюсь в школьную учительницу, а мне меньше всего хочется походить на нее.
Она снова промокнула свое раскрасневшееся лицо.
— Мэдди, где ты?
— Мам, я наливаю себе попить. Ты будешь что-нибудь, Санти? — спросила она.
— Еще один стакан колы, если можно.
Мэдди была темноволосой и очень некрасивой. Она унаследовала простые черты своего отца и, к сожалению, ничего не взяла от красавицы-матери: ни ее густых каштановых волос и золотистой кожи, ни очаровательного, как у лисички, лица. У Мэдди были припухшие глаза, как будто она только что проснулась, крупный нос и нездоровая кожа подростка, который питается фаст-фудом и сладкой газировкой. Джозефина хотела бы попросить Санти пригласить ее дочь на свидание, но понимала, что та слишком некрасива для него. Она с сожалением подумала, что, будь она на двадцать лет моложе, не задумываясь затащила бы этого парня в постель, чтобы насладиться его молодым сильным телом. Санти наблюдал за Джозефиной, прищурив глаза, думая о своем: «Не будь она мамой моего друга, я с удовольствием затащил бы ее в постель». Ему было все равно, сколько ей лет, он чувствовал, что она способна на безумства в постели.