Она скучала по Санти. Ей не хватало Марии. Мария была самым большим ее сокровищем. Золото, а не подруга. Ей так хотелось рассказать кузине обо всем, что ей довелось пережить! Она очень сожалела о том, что не написала ей тогда, из Женевы. Наверное, Мария опечалилась не меньше самой Софии, когда узнала подробности изгнания кузины из родного дома, ведь у нее было такое доброе сердце. Но теперь уже было слишком поздно. Если София не смогла написать, ей год назад, когда еще можно было найти какие-то слова оправдания, то теперь об этом даже подумать было невозможно. Она упустила момент. Она потеряла и возлюбленного, и подругу, лишь сейчас осознав, что, несмотря на мягкий и робкий характер, Мария была для нее главной поддержкой и опорой. Они всю жизнь провели вместе, а теперь все кончилось. Слеза капнула в чашку с шоколадом.
На улице люди спешили по своим делам. Всем было куда торопиться: на вечеринку, на работу, к семье. У нее же не было никого и ничего. Никому нет никакого дела до нее. Если бы она сейчас умерла на холодном тротуаре, то и тогда бы никто ничего не заметил. Она начала размышлять, сколько пройдет времени, прежде чем ее семья узнает о том, что их непокорная дочь ушла от них навсегда. Наверное, много недель или месяцев. А будут ли они вообще волноваться? У Софии был британский паспорт, но она не ощущала принадлежности к этой стране.
Она оплатила счет и вышла. По дороге назад София вновь прошла мимо салона Мэгги. Она решила взглянуть на него еще раз. Прижавшись лицом к стеклу, она внимательно стала разглядывать, что там внутри. Какой-то высокий худощавый мужчина колдовал над волосами клиентки. Он что-то рассказывал ей, то и дело останавливаясь, чтобы подкрепить свою историю жестами. Молодая блондинка-администратор отвечала на чей-то звонок, с трудом сдерживая смех. Вдруг дверь салона распахнулась, и до Софии донесся запах шампуня и духов.
— Могу ли я вам чем-нибудь помочь? — спросила ее рыжеволосая женщина лет пятидесяти, высовывая голову из дверей.
На губах у нее была алая помада, какую любила Доминик, а веки неумело накрашены яркими зелеными тенями.
— Я слышала, что вам требуется помощница? — осторожно поинтересовалась София.
— О, как здорово. Заходи. Я — Мэгги, — сказала она, когда София переступила порог и ощутила тепло салона.
— София Соланас, — представилась она.
Мужчина повернулся к ней и смерил ее своими змеиными глазками с головы до ног, оценивая внешность, одежду и манеру держаться. Он одобрительно хмыкнул.
— Очень хорошо, София. Очень, очень хорошо. Меня зовут Антон. Энтони, в общем. Однако Антон звучит так экзотично! Как ты думаешь? — Он засмеялся и потянулся за баночкой с гелем.
— Антон очень своеобразный человек, София. Просто смейся, когда он думает, что шутит, и ты завоюешь его сердце навсегда. Дейзи так и делает. И он ее любит.
Дейзи тепло улыбнулась и протянула руку из-за стола.
— Сейчас без десяти шесть. Нам нужна помощница. Подметать, мыть волосы, поддерживать здесь чистоту, все такое. Я не смогу платить тебе больше восьми фунтов в неделю, но чаевые твои, так что мне все кажется вполне справедливым. Как ты полагаешь, Антон?
— Очень щедрое предложение, Мэгги, — наполняя руку какой-то зеленой слизью, согласился мастер.
— Но у меня только аренда квартиры стоит восемь фунтов в неделю, — запротестовала София.
— К сожалению, не могу предложить больше. Или это, или ничего, — сложив руки на своей пышной груди, отрезала Мэгги.
— Я тоже снимаю жилье. Что, если мы объединимся? — отозвалась Дейзи.
Она жила в какой-то затрапезной квартирке, добираться до которой с каждым днем становилось все труднее.
— Ты живешь неподалеку?
— На Квинс Гейт.
— Конечно, там высокая плата. А откуда ты, дорогуша? — спросила Мэгги, которая плохо понимала ее говор.
— Из Аргентины, — ответила София, и ее горло сжалось от переполнивших ее чувств. Она давно не произносила этого слова.
— Чудно, — сказал Антон, который и понятия не имел, где это.
— Если хочешь, мы сможем поселиться вместе, и плата за аренду будет в два раза дешевле.
Софии меньше всего хотелось жить с компаньонкой. Она вообще не привыкла ничем делиться. Но ей не приходилось выбирать, да и лицо у этой Дейзи было приятное, так что она согласилась.
— Хорошо, и вот тебе первое задание: пойди и купи бутылку дешевого вина.
Мэгги открыла ящик и зазвенела мелочью.
— Ведь у нас есть повод отпраздновать этот день, Антон?
— Повод отпраздновать день, только послушать! — произнес Антон, взмахивая рукой и демонстрируя безупречный маникюр.
Спустя пару недель салон стал для Софии вторым домом, а Мэгги, Антон и Дейзи — ее новой семьей. Мэгги оставила мужа и начала собственный бизнес, чтобы свести концы с концами.
— Глупая, — прокомментировал Антон, когда Мэгги не слышала его. — Он был очень богатым и с хорошими связями. — Антон жил со своим другом Марчелло, темноволосым итальянцем с волосатой грудью, который иногда заходил к ним в салон, плюхался на софу, обитую тканью леопардовой расцветки, и слушал истории Антона. Мэгги открывала бутылку вина и присоединялась к ним. Но как бы она ни старалась хлопать своими искусственными ресницами, он не отводил взгляда от Антона. Мэгги флиртовала и с клиентами, так как им льстило ее внимание.
— Я рассыпаю перед ними лесть, как бисер, и они уходят домой, к своим женам, но образ волшебницы Мэгги остается у них перед глазами.
София и Дейзи только смеялись, слушая такие речи.
Дейзи была очень остроумной и сообразительной, но самое главное, она была добродушной. У нее были густые светлые волосы, тугими локонами обрамлявшие ее красивое лицо сердечком. Она была и энергичной, и покладистой. Сначала София с большим трудом воспринимала присутствие другого человека в своей маленькой квартире, но со временем научилась доверять новой подруге, которая спасала ее от одиночества. Дейзи сумела заполнить пустоту, которая образовалась вокруг Софии с исчезновением из ее жизни кузины Марии.
Родители Дейзи были родом из Дорсета, который она показала Софии на карте.
— Там все в зелени и холмах — невозможно не влюбиться, но это провинция, а меня всегда манили огни большого города, — рассказала она Софии.
Ее отец и мать находились в разводе. Отец Дейзи, строитель, колесил по северным графствам в поисках работы, а мать, Джин Шраб, жила со своим любовником Бернардом, по случайному совпадению тоже строителем, в Тонтоне и работала маникюршей.
— Я всегда хотела быть похожей на нее. Ходить по домам и делать клиентам маникюр, но, получив специальность, я оплошала во время первого же визита. Пролила горячий воск на собачку миссис Хембвелл. Бедняжку ошпарило до костей. Это была катастрофа. Я отложила в сторону маникюрный набор и приехала сюда. Не надо рассказывать всего этого Мэгги, потому что я подумываю о том, чтобы попробовать снова, ведь ей понадобится маникюрша, как ты полагаешь?