— У вас кто-нибудь дежурит на выходных?
— Соня Мудиг.
— Я хотела попросить об одной услуге. Как вы думаете, она сейчас в здании полиции?
— Сомневаюсь. Субботний вечер, да и погода прекрасная.
— Вы не могли бы найти ее или кого-нибудь другого из вашего отдела, кто потрудился бы дойти до коридора прокурора Рихарда Экстрёма? Меня интересует, не проходит ли у него совещание.
— Совещание?
— У меня нет времени объяснять. Мне бы надо знать, не встречается ли он с кем-нибудь и если да, то с кем.
— Вы хотите, чтобы я шпионил за прокурором, являющимся моим начальником?
Моника Фигуэрола нахмурила брови, потом пожала плечами.
— Да, — сказала она.
— О'кей, — произнес он и положил трубку.
В действительности Соня Мудиг находилась ближе к полицейскому управлению, чем опасался Бублански, — вместе с мужем она пила кофе на балконе дома подруги, жившей в районе Васастан. Они отдыхали от детей, поскольку родители Сони на одну неделю отпуска забрали тех к себе, и планировали провести время по-старомодному — где-нибудь перекусить и сходить в кино.
Бублански изложил свое дело.
— А какой у меня будет повод, чтобы зайти к Экстрёму?
— Я вчера обещал прислать ему новости о Нидермане, но, уходя, забыл их ему отправить. Бумаги лежат у меня на письменном столе.
— Хорошо, — сказала Соня Мудиг и посмотрела на мужа и подругу. — Мне надо в управление. Я возьму машину и, если повезет, вернусь через час.
Муж вздохнул. Подруга тоже.
— Вообще-то я на дежурстве, — напомнила она в порядке оправдания.
Она припарковалась на Бергсгатан, поднялась в кабинет Бублански и забрала три листа формата А4, содержавшие скудные результаты поисков Рональда Нидермана, объявленного в розыск за убийство полицейского. «Не густо», — подумала Соня.
Потом она вышла на лестницу и поднялась на один этаж. При входе в коридор Соня Мудиг остановилась. Этим летним вечером в полицейском управлении было почти совсем безлюдно. Она не кралась, просто шла очень тихо. Перед закрытой дверью в кабинет Экстрёма она замерла, услышала голоса и прикусила нижнюю губу.
Внезапно храбрости у нее поубавилось, и она почувствовала себя глупо. В обычной ситуации она бы постучала в дверь, открыла ее с возгласом: «Ой, вы еще на месте!» — и просто вошла бы, но сейчас это казалось неправильным.
Соня Мудиг огляделась.
Почему Бублански ей позвонил? Что это за совещание?
Она покосилась на противоположную сторону коридора. Напротив кабинета Экстрёма имелся маленький конференц-зал, рассчитанный на десять человек. Она сама выслушала там множество докладов.
Соня Мудиг зашла в темный конференц-зал и тихо прикрыла дверь. Жалюзи были опущены, а отделявшая зал от коридора стеклянная стена занавешена шторами. Она пододвинула стул, села и отогнула штору так, чтобы образовалась маленькая щелка, сквозь которую был виден коридор.
Ей было не по себе. Если кто-нибудь откроет дверь, будет очень трудно объяснить, что она тут делает. Соня вынула мобильный телефон и посмотрела на часы дисплея. Почти шесть. Она отключила звук, откинулась на спинку стула и посмотрела на закрытую дверь в кабинет Экстрёма.
В семь часов вечера Чума вызвал Лисбет Саландер.
У меня уже есть вся административная система «СМП».
Где?
Он переслал ей http-адрес.
За 24 часа мы не успеем. Хоть у нас и есть электронная почта всех 18, но на то, чтобы взломать их домашние компьютеры, понадобятся дни. Большинство, вероятно, субботним вечером даже не сидит в Сети.
Чума, сконцентрируйся на домашних компьютерах, а я займусь компьютерами «СМП».
Я так и подумал. Возможности твоего КПК слегка ограниченны. Хочешь, чтобы я сконцентрировался на ком-то конкретном?
Нет. Бери любого из них.
О'кей.
Чума.
Да.
Если мы до завтра никого не найдем, я хочу, чтобы ты продолжал.
О'кей.
В этом случае я тебе заплачу.
А-а, это просто развлечение.
Она отключила ICQ и зашла на http-адрес, куда Чума скачал все административные права «СМП». Для начала она посмотрела, подключен ли к системе компьютер Петера Флеминга и находится ли он в «СМП». Его там не было, и она спокойно воспользовалась его полномочиями и зашла на почтовый сервер «СМП». В результате у нее появилась возможность читать всё, пересылавшееся по электронной почте, даже письма, уже давно удаленные с конкретных адресов.
Лисбет начала с сорокатрехлетнего Эрнста Теодора Биллинга, одного из ночных руководителей «СМП». Она открыла его электронную почту и начала двигаться от последних сообщений к более ранним. Каждому она уделяла по две секунды — вполне достаточно, чтобы составить представление о содержании письма и его отправителе. Через несколько минут она усвоила, как выглядят рутинные сообщения типа служебных записок, графиков и тому подобных неинтересных вещей, и стала их просто прокручивать.
Изучая одно письмо за другим, Лисбет дошла до посланий трехмесячной давности. Потом начала смотреть по месяцам, читая только рубрики и открывая лишь те сообщения, которые чем-то привлекали ее внимание. Она узнала, что Эрнст Биллинг имел связь с женщиной по имени София, но обращался к ней в весьма неприятном тоне. Правда, в этом не было ничего особенного, поскольку Биллинг, как оказалось, использовал неприятный тон по отношению к большинству людей, которым писал что-либо личное, — к репортерам, дизайнерам и прочим. Тем не менее Лисбет сочла странным, что мужчина с легкостью адресует своей девушке такие слова, как «чертова толстуха», «безмозглая дура» или «проклятая сука».
Изучив его корреспонденцию за последний год, она плюнула на это дело, правда, еще зашла в его Explorer и проследила за его прогулками по Сети. Выяснилось, что он, как и большинство мужчин его возрастной группы, периодически посещает порностраницы, но в основном, похоже, использует Интернет в рабочих целях. Она также констатировала, что он интересуется машинами и часто заглядывает на сайты с новыми моделями.
Примерно через час Лисбет вычеркнула Биллинга из списка и перешла к Ларсу Эрьяну Вольбергу, пятидесяти одного года, репортеру-ветерану из юридической редакции.
Тем же вечером, около половины восьмого, в полицейское управление приехал Торстен Эдклинт. Его там уже ждали Моника Фигуэрола и Микаэль Блумквист. Втроем они уселись за тот же конференц-стол, за которым Блумквист сидел накануне.