Эдклинт подумал, что, предоставив Блумквисту доступ в этот коридор, он ступил на очень тонкий лед и что ряд внутренних правил уже нарушен. Моника Фигуэрола определенно не имела права приглашать его по собственной инициативе. В обычных случаях в тайные коридоры ГПУ/Без не допускались даже жены и мужья — им приходилось кротко дожидаться своих супругов на лестнице. А Блумквист еще к тому же журналист. В будущем его следует пускать только во временный офис на Фридхемсплан.
Правда, с другой стороны, по коридорам частенько бегают посторонние, получившие особые приглашения, — иностранные гости, научные работники, преподаватели, временные консультанты… Пожалуй, Блумквиста можно отнести к группе временных консультантов. Вся эта болтовня про классификацию мер безопасности все равно пустые слова. Какой-то человек решает, что некая личность наделяется определенными полномочиями. И Эдклинт решил, что, если подвергнется критике, будет утверждать, что лично наделил Блумквиста полномочиями.
Разумеется, если между ними не возникнет недопонимания. Эдклинт уселся и посмотрел на Фигуэролу.
— Как ты узнала о встрече?
— Мне около четырех позвонил Блумквист, — ответила она с улыбкой.
— А как вы узнали о встрече?
— Сообщил источник, — сказал Микаэль Блумквист.
— Я должен сделать вывод, что вы каким-то образом следите за Телеборьяном?
Моника Фигуэрола помотала головой.
— У меня тоже первым делом возникла такая мысль, — сказала она веселым голосом так, будто Микаэль Блумквист и не присутствовал в комнате. — Однако не сходится. Даже если кто-то по поручению Блумквиста следит за Телеборьяном, этот человек не смог бы заранее просчитать, что тот будет встречаться именно с Юнасом Сандбергом.
Эдклинт медленно кивнул.
— И… что же остается? Незаконное прослушивание или что-то подобное?
— Могу вас заверить, что я никого незаконно не прослушиваю и даже не слышал о том, чтобы нечто подобное происходило, — сказал Микаэль Блумквист, желая напомнить о своем присутствии. — Будьте реалистами. Незаконное прослушивание — это прерогатива государственных организаций.
Эдклинт выпятил губы.
— Значит, вы не хотите рассказывать, откуда у вас появилась информация о встрече.
— Да. Я уже рассказал. Наводка источника. Источнику гарантирована анонимность. Может, нам стоит лучше сконцентрироваться на плодах наводки?
— Не люблю незавязанных узелков, — сказал Эдклинт. — Ну да ладно. Что нам известно?
— Его зовут Юнас Сандберг, — начала Моника Фигуэрола. — Профессиональный водолаз-подрывник, учился в школе полиции в начале девяностых. Работал сперва в Упсале, потом в Стокгольме.
— Ты у нас из Упсалы.
— Да, но мы с ним разминулись примерно на год. Я начала работать, как раз когда он перебрался в Сёдертелье.
— О'кей.
— Его взяли в отдел контрразведки ГПУ/Без в девяносто восьмом году. А в двухтысячном перевели на секретную должность за границу. Согласно нашим собственным бумагам, он официально находится в посольстве в Мадриде. Я связывалась с посольством — они не имеют представления о том, кто такой Юнас Сандберг.
— Точно как Мортенссон. Официально переведен куда-то, где его на самом деле нет.
— Чтобы подобные операции проводились систематически, за ними должен стоять начальник канцелярии.
— В обычной ситуации никто бы не стал в этой путанице разбираться. Мы обращаем на нее внимание, поскольку целенаправленно изучаем. Если же кто-нибудь начнет цепляться, ему просто скажут: «Секретно» или что это связано с терроризмом.
— Еще надо кое-что проверить относительно бюджета.
— Финансовый директор?
— Возможно.
— О'кей. Еще?
— Юнас Сандберг живет в Соллентуне. Он не женат, но имеет ребенка от учительницы из Сёдертелье. Никаких замечаний по службе. Лицензия на два вида огнестрельного оружия. Вредных привычек не имеет, трезвенник. Единственное, что несколько выбивается, — он, похоже, верующий и в девяностых годах принадлежал к церкви «Слово жизни».
— Откуда ты это узнала?
— Я побеседовала со своим бывшим начальником из Упсалы. Он Сандберга прекрасно помнит.
— Отлично. Христианин, водолаз-подрывник, с двумя видами оружия и ребенком в Сёдертелье. Еще?
— Мы установили его личность около трех часов назад. Информация ведь и так собрана довольно быстро.
— Извини. Что нам известно о доме на Артиллеригатан?
— Пока немногое. Стефану пришлось отловить кого-то из бюро жилищного планирования. У нас есть план дома. Это кооперативный дом прошлого рубежа веков, шесть этажей с двадцатью двумя квартирами плюс восемь квартир во флигеле во дворе. Я посмотрела жильцов, но не обнаружила ничего особенно примечательного. Двое осуждались за преступления.
— Кто именно?
— Некий Линдстрём с первого этажа, шестидесяти трех лет. В семидесятых годах был осужден за манипуляции со страховкой. Некий Витфельт с третьего этажа, сорок семь лет, дважды осуждался за избиение бывшей жены.
— Хм.
— В доме живут различные представители среднего класса. Вопрос вызывает только одна квартира.
— Какая?
— На верхнем этаже. Одиннадцать комнат, что-то вроде представительских апартаментов. Квартирой владеет фирма под названием «Беллона АБ».
— И чем она занимается?
— Одному богу известно. Проводит анализы рынка и имеет ежегодный оборот порядка тридцати миллионов крон. Все владельцы «Беллоны» проживают за границей.
— Ага.
— Что ага?
— Просто ага. Займитесь «Беллоной» поподробнее.
В тот же миг в дверях появился сотрудник, которого Микаэлю представили как просто Стефана.
— Здравствуйте, шеф, — поприветствовал он Торстена Эдклинта. — Получается довольно забавно. Я посмотрел историю квартиры «Беллоны».
— И? — спросила Моника Фигуэрола.
— Фирма «Беллона» была основана в семидесятых годах и купила квартиру после смерти предыдущего владельца — женщины по имени Кристина Седерхольм, тысяча девятьсот семнадцатого года рождения.
— Вот как?
— Она была замужем за Хансом Вильгельмом Франке — ковбоем, поцапавшимся с Пером Гуннаром Винге, когда основали ГПУ/Без.
— Хорошо, — сказал Торстен Эдклинт. — Очень хорошо. Моника, за квартирой нужно установить круглосуточное наблюдение. Узнайте, какие там имеются телефоны. Мне надо знать, кто там бывает и какие машины посещают этот адрес. Ну, как обычно.