Войско было готово немедленно выступить в поход или принять бой. Впрочем, враги ничего не предпринимали, во всяком случае ничего серьезного, если не считать периодически повторявшихся магических атак, которые должны были посеять среди наших воинов страх и растерянность. Однако Синаит со своими волшебниками без труда отбивала эти атаки.
Через сутки вернулись мои разведчики. Несколько человек погибло, многие были ранены, все были измучены, а одежда превратилась в лохмотья после столкновения с многочисленными дальними дозорами вражеской тяжелой кавалерии.
Они принесли самые черные новости, какие только можно было представить.
Тенедос отвел нам глаза: при помощи колдовства он заставил нас считать, что он движется на север гораздо медленнее, чем в действительности, и поддерживал это впечатление небольшой армией, которая, опять же благодаря магии, казалась нам куда многочисленнее, чем была на самом деле. В это время его главные силы стремительно прошли через сердце Дельты к Никее.
И мы могли лишь кипеть от бессильного гнева, пока корабли и лодки, захваченные армией Нумантии, курсировали на юг и обратно, перевозя войска Тенедоса в город.
Через два дня шторм утих, и наши шпионы и Товиети, находившиеся в городе, смогли вновь поставлять нам донесения.
Трерис заключил с Тенедосом постыдную сделку. Он получил звание первого трибуна — то самое, которое я носил при императоре, — а также был провозглашен главнокомандующим армии Никеи, а Лейш Тенедос, «по его просьбе и по воле подавляющего большинства жителей Нумантии», согласился сформировать временное правительство.
Можно было считать, что возвращение императора на трон почти состоялось.
Но ирония судьбы оказалась просто убийственной. Я все это время думал о том, как приблизиться к Тенедосу и его армии на такое расстояние, чтобы можно было вынудить начать генеральное сражение. И вот теперь он находился всего лишь в трети лиги от меня, но ни я, ни он не могли напасть на противника без серьезного изменения ситуации: атаковать, форсируя реку, было чистым самоубийством, если не обладаешь большим превосходством в силах или же не имеешь крепкого плацдарма на противоположном берегу.
Оба варианта выхода из создавшегося положения, имевшиеся у меня, были равно неприятными и, прямо говоря, совершенно проигрышными.
Один из них состоял в том, чтобы отступить и взяться за вербовку новых солдат, а одновременно беспокоить армию Тенедоса наскоками и пытаться вынудить его принять сражение в другое время и в более выгодном для нас месте. Этот план не годился потому, что теперь император обладал большим преимуществом, особенно после той клеветы насчет моей измены, которую Трерис распространил по стране. Мои солдаты должны были неизбежно утратить боевой дух и начать разбегаться, а оставшихся начали бы косить болезни и потери во время стычек, так что мое войско могло только сокращаться, а не расти. И в конце концов нас неизбежно разгромили бы.
Второй вариант предусматривал ожидание здесь, на месте, вражеской атаки, так как Тенедос ни в коем случае не стал бы игнорировать тот факт, что в самом сердце державы находятся его заклятые враги. Но моей армии требовалось огромное количество провианта, фуража и имущества, и мы очень быстро дочиста ограбили бы все окрестные земли, после чего Тенедос, несомненно, обрушился бы на нас, наверняка добавив к большому численному преимуществу могущественное колдовство.
Так что на самом деле вариантов не было вообще.
И потому я решил атаковать.
У меня было несколько соображений на этот счет, и первое из них требовало консультации с Синаит и Симеей. Можно ли при помощи волшебства заставить пустую лодку двигаться по реке? Не очень хорошо, не очень точно, примерно так же, как более ли менее умелый человек ведет ее при помощи весел и руля, сказали они. Тогда я сформулировал вопрос более точно и напомнил Симее кое-что из нашего недавнего прошлого.
— Возможно, — ответила Симея.
— Несомненно, — куда увереннее сказала Синаит. — Вы даете мне материал, я располагаюсь поодаль от поля боя, чтобы мою магию не сразу засекли, и мы делаем все, что нужно.
Этого было достаточно, чтобы я решился собрать моих советников и изложить им весь план.
— Это убийственно сложно, — сказал Линергес, — а сложные планы, как правило, проваливаются.
— Совершенно верно, — согласился я. — А ты можешь предложить что-нибудь получше?
Линергес углубился в размышления.
— Это будет немыслимо кровавое дело, — произнес Йонг, — и в первую очередь для моих разведчиков.
— Моя сеть в Никее, какая она ни есть, будет уничтожена, — добавил Кутулу. — А известно, что из шпионов очень редко получаются хорошие убийцы.
— Моим братьям и сестрам и так постоянно грозит смерть, а многие уже погибли, а теперь ты хочешь, чтобы они, не имея никакой подготовки, превратились в солдат, — сказала Симея. — Как только они раскроют себя, им уже нельзя будет ни убежать, ни скрыться и останется только умереть.
— Вы все трое совершенно правы, — печально сказал я. — В лучшем случае, если замысел удастся, все равно не избежать ужасного кровопролития. Меня самого все это очень мало вдохновляет, поскольку если мы потерпим поражение, то Нумантия лишится всяких шансов на срок жизни целого поколения, а пожалуй, и больше. Помните, как Тенедос рассказывал мне о том, что он намерен достичь бессмертия? Не знаю, было ли это всего лишь бахвальством, но если он и впрямь узнал, как можно жить вечно… Наша неудача может ввергнуть в вечный мрак не только Нумантию, но и весь мир — ведь его жажда власти не имеет предела.
— Меня утешает только одно, — вмешался Йонг. — По крайней мере, нас уже не будет в живых, и мы не сможем увидеть этот кошмар.
— Если вы верите в богов, как я, — серьезно ответила Синаит, — то должны понимать, что ошибаетесь. Мы возвратимся с Колеса и снова будем обречены на жизнь под властью Тенедоса.
— Выходит, что никакого выбора у нас не остается, — задумчиво произнес Линергес— Я не могу придумать ничего, что было бы хоть на жалкую крошку лучше, чем то, что предложил Дамастес. Мое мнение: надо действовать по его плану. Но у меня есть одно дополнение.
— Прошу, — сказал я.
— Снова повторю тебе, что ты не должен ввязываться в драку до тех пор, пока не наступит решающий момент.
Я прожег его яростным взглядом, а он вызывающе посмотрел на меня.
— Надеюсь, ты не станешь говорить о том, что я должен вести себя как подобает опытному генералу, который должен всегда относиться к военному делу с холодным спокойствием и потому оставаться там, где ему не смогут причинить вреда? — сказал я. — Если да, то я не стану тебя слушать.
— Нет, — ответил Линергес. — Конечно, ты упрям, но сейчас и впрямь тот самый случай, когда ты должен вести людей в бой. И между прочим, я на некоторое время останусь с тобой здесь, в этом лагере, по той же самой причине.