— Сэр! — Сафдур вскинул кулак к плечу. — Что-нибудь случилось?
— Да, — резко бросил я. — Смотри! Я указал в сторону передовой.
— Я ничего не вижу, — присмотревшись, сказал трибун.
— Вот именно, — подхватил я. — Где дым, где пыль? Где бой?
Сафдур всмотрелся пристальнее.
— Я ничего не вижу! В чем дело? Что случилось? Гвардия должна была продолжать наступление...
— Должна была, — оборвал его я. — Но почему-то остановилась. А мы оказались в глубине боевых порядков противника. И подкреплений ждать неоткуда, черт побери!
Сафдур выпучил глаза, осознав, что мы оказались в ловушке, которая вот-вот захлопнется.
— Какие будут ваши приказания, сэр?
Мне следовало его одернуть, указав, что приказы здесь отдает он. Не я командую его проклятой конницей. Но времени на любезности не было.
— Похоже, майсирцы еще не осознали, что мы у них в руках — точнее, с минуты на минуту окажемся у них в руках, — сказал я. — И прежде чем они опомнятся, нам нужно вернуться к своим.
— Так точно, сэр. Я прикажу трубить отступление.
— Нет, ни в коем случае, — остановил его я. — Это вызовет панику. К тому же мы не собираемся отступать. Мы атакуем неприятеля. Держите общее направление вон на тот храм, — я указал на виднеющееся вдалеке полуразрушенное здание. — Местность здесь довольно ровная, непересеченная. Построй свои полки клином. Пойдем вперед, не останавливаясь, до самой Пенды.
Сафдур торопливо кивнул. Командиром он был неплохим, вот только ему нельзя было далеко отходить от своих начальников.
Горнисты протрубили сигнал, и к нам помчались домициусы кавалерийских частей. Сафдур быстро выкрикнул слова команды, и офицеры поспешили назад к своим полкам. Времени у нас было в обрез — на горизонте появились облака пыли над марширующими колоннами пехоты. Неприятельские войска неторопливо сползались со всех сторон, чтобы окружить и уничтожить нас. Но мы уже пришли в движение, перестраиваясь на ходу. Наши полки быстро занимали указанные места. Увидев эту отлаженную машину, действующую четко, словно смазанная зубчатая передача, я ощутил прилив уверенности. К черту миллионы врагов — каждый из нас стоит десяти — нет, пятидесяти майсирцев!
Мы помчались обратно к передовой. Неприятельские войска пришли в себя и выстроились в боевой порядок, готовые нас встретить. Но мы опрокинули их, пробивая себе дорогу к спасению. Я искал взглядом нашу пехоту, гвардейские корпуса. Наконец я ее увидел — как и предполагалось, правее от места прорыва, но почти там же, где она находилась, когда мы проносились мимо нее час назад, — проклятие, сообразил я, взглянув на клонящееся к закату солнце, — полдня назад.
Наша армия остановилась, застыла на месте. Но почему? Однако с ответом на этот вопрос пришлось повременить, так как на нас налетели майсирские кирасиры, готовые сокрушить легковооруженных уланов. Но мы, пустив лошадей галопом, быстро рассыпались по полю Сабли зазвенели о палаши. Отбив выпад кирасира, я ткнул мечом ему под каску, и он свалился с коня, захлебываясь кровью.
Я заметил справа от себя какое-то движение — не столько увидел, сколько ощутил шестым чувством — и пригнулся. У меня над головой просвистел топор. Но кирасир, потеряв равновесие, слишком сильно наклонился вперед, открывая щель между нагрудником и наплечником. Туда и вонзилось острие моего меча, и кирасир кубарем скатился на землю. Его конь, обезумев, лягнул Каземата, и мой жеребец пронзительно заржал и, осев назад, ударил своего противника копытом по голове Я привстал на стременах и едва не вывалился из седла, но все же удержался. Каземат снова попятился назад, и я оказался в нескольких дюймах от майсирского кирасира. Его обезображенное шрамами лицо растянулось в злорадной ухмылке. Кирасир сделал выпад кинжалом, но я парировал удар щитом, а затем ткнул острым краем щита ему в горло, и с ним было кончено.
Свальбард дрался сразу с двумя майсирцами-кирасирами. Они находились ко мне спиной, и я по очереди расправился с обоими.
Меня слепили струи пота, хриплое дыхание вырывалось из легких. Но вот наконец наши пехотинцы расступились, пропуская нас, и конница пронеслась сквозь них в сторону Пенды, навстречу спасению.
Предоставив Сафдуру разбираться со своими полками, я отправился искать ответ на свой вопрос.
— Да, — решительно произнес Тенедос. — Да, это я приказал войскам остановиться.
— Но почему? — спросил я, пытаясь сдержать переполнявшую меня ярость.
Рядом со мной стояли Ле Балафре, Петре, Эрн и Линергес.
— Момент времени был неблагоприятным, — ответил император.
Мне с большим трудом удалось сохранить выдержку.
— Ваше величество, — произнес я, надеясь, что мой голос прозвучал ровно, — могу я попросить у вас разъяснений?
— Разумеется, — сказал Тенедос. — Ты это заслужил Я ощутил усиление магии и не смог определить, какое заклятие пытаются сотворить майсирцы. Во-вторых, и это гораздо важнее, насколько я понял, мы должны были сегодня лишь прорвать позиции майсирцев.
— И что в этом плохого? — недовольно спросил Ле Балафре.
Линергес непроизвольно кивнул, выражая свое согласие.
— Я хочу разбить наголову всю их проклятую армию. Одним ударом, — сказал император. — Я не собираюсь отрезать кусок тут, кусок там. Эти ублюдки, похоже, обладают способностью мгновенно восполнять потери. Мы наносим противнику рану, а через день-два от нее уже не остается даже следа, и он становится еще сильнее, чем прежде.
— Что верно, то верно, — проворчал Линергес. — Будет лучше разгромить их раз и навсегда.
— Разумеется, император прав, — твердо заявил Эрн, как всегда, согласный с начальством.
— Есть еще одна проблема, господа, о которой вы, похоже, и не догадывались, — продолжал император, — поскольку вы были впереди. Мы чертовски медленно подтягивали к передовой полки третьего и четвертого эшелона, и я испугался, что мне придется воевать, имея в своем распоряжении лишь половину армии. Но завтра этого не повторится. Я об этом позаботился, — мрачно произнес он, — проведя определенную... работу со службой снабжения. Теперь даже простой квартирмейстер будет трудиться в поте лица, если не хочет потерять свое место. Майсирцы обречены. Сегодня мы нанесли им серьезный удар, — сказал император. — Взгляните.
Он указал вниз, на сгущающуюся темноту. Отсюда открывался прекрасный вид на позиции двух сторон. За цепочкой бивуачных костров наших войск следовала полоска темноты, а за ней мерцали огни неприятельского лагеря, поднимавшиеся на холмы и уходившие за горизонт.
— Мы отбросили неприятеля назад, согнали его с насиженных, уютных позиций. Сейчас он зализывает раны, потрясенный, перепуганный, со страхом смотрящий в день грядущий. Но нам, господа, прекрасно известно, что будет завтра, ведь так?