Еще я хотел собрать побольше меховой одежды и хорошей, крепкой обуви для себя, Алегрии и своих людей. И наконец, я попросил подготовить четыре переметные сумы на тот случай, если мы лишимся экипажей и будем вынуждены продолжать путь верхом.
Я приказал капитану Балку раздобыть то же самое для моих Красных Уланов. Раз я не смогу помочь всем, по крайней мере, помогу своим ближним.
Больше делать мне было нечего. Оставалось только ждать. Следующий шаг должен был предпринять император. Или майсирцы.
Домициус Отман прислал гонца, извещая о том, что император приглашает меня заглянуть в «Октагон» и поговорить с одним человеком, которого случайно обнаружили в покинутой тюрьме. Возможно, я смогу дать кое-какие разъяснения.
В «Октагоне» я встретил капитана, который, как я смутно помнил, состоял на службе в разведке императора, и полдюжины гвардейцев. Разведчики, осматривая тюрьму, обнаружили заключенного, трусливо забившегося в угол одной из камер. Этому обросшему и немытому человеку на вид можно было дать и тридцать, и шестьдесят лет.
— Один... да... остался совсем один, — торопливо бормотал он, не дожидаясь наших вопросов. — Я не захотел идти с остальными... даже когда клетка раскрылась... Я знал, знал, что это ловушка... и за воротами тюрьмы меня ждет смерть... В безопасности я только здесь... в своей конуре... Ночью я выполз... тихо-тихо, как мышка... нашел хлеб, нашел вино... у стражников.. Я увидел труп Шикао.. плюнул на ублюдка... Как-то раз по его приказу меня пытали... а он смеялся, смеялся...
— Старик, — прервал его капитан, — повтори этому человеку то, что ты говорил мне.
— Нет-нет, нет, нет, он слишком хороший, слишком красивый.
— Не бойся, он твой друг.
— Друг? — недоверчиво переспросил сумасшедший.
— Даю слово.
— Слово... слово... Не осталось никаких слов... ничего... только восхитительная тишина... После того как все ушли...
— Остальные заключенные? Сумасшедший кивнул.
— Куда они ушли?
— А... — Глаза безумца сверкнули, словно у крысы. — Ушли далеко... ушли глубоко...
— Они покинули город?
— О нет, нет-нет. У них есть задание... им сказали, что надо будет делать. Сперва они должны затаиться и ждать, а потом сделать то, что им сказали.
— Почему?
Заключенный посмотрел на меня осмысленным взглядом.
— Потому что, — прошептал он, — им кое-что пообещали. И это сделал сам... — сумасшедший оглянулся по сторонам, убеждаясь, что нас никто не подслушивает, — сам азаз. Они должны будут выполнить всего одно задание, одно поручение, после чего им простят все былые прегрешения. И когда король вернется в Джарру, они станут свободными.
— Так что же они должны будут сделать?
— Пока что ничего, пока что ничего, пока что ничего, — запричитал безумец.
— Что они должны будут сделать?
— Это большой секрет, и если азаз прознает о том, что я вам его выдал, он накажет меня.
— Не бойся, не накажет. Теперь ты в безопасности, — заверил его я. — Ты среди нумантийцев.
Сумасшедший громко расхохотался, словно услышал из моих уст самую забавную шутку. — Нет-нет, нет, нет. Не в безопасности. От азаза никто не сможет укрыться.
— Расскажи, что должны сделать остальные заключенные. Они до сих пор находятся в городе? Где они прячутся? — строгим тоном спросил капитан. — Сэр, — добавил он, оборачиваясь ко мне, — судя по тем обрывочным сведениям, что нам удалось вытянуть из этого полоумного, в самое ближайшее время в Джарре должно что-то произойти, но он отказывается говорить, что именно. Я бы допросил его, используя... другие средства, но не знаю, будет ли от этого толк.
— Нет-нет, не будет, не будет, — загоготал безумец. — От пыток не будет никакого толка. Они не помогли ублюдкам короля, не помогли палачам азаза, вырывавшим мне ногти, не помогут и вам.
Мне показалось, к нему на мгновение вернулся рассудок, и я поспешил этим воспользоваться.
— Расскажи капитану все, о чем он тебя просит, и мы освободим тебя, а в придачу дадим много денег.
— А потом меня убьют. О нет, нет-нет, нет! Но я скажу вам вот что. Они там. Они здесь. И скоро вы их увидите. Скоро, очень скоро.
Несчастный бессильно опустился на каменный пол тюрьмы, уставившись остекленевшим взором куда-то далеко-далеко, за толстые стены.
Я покачал головой.
— Я не имею ни малейшего понятия, о чем он говорит. Передайте императору мои извинения.
Натянув шинель, я надел шлем и опоясался портупеей. Это движение привлекло внимание заключенного.
— О да, вы их увидите, — повторил он. — Увидите, увидите, увидите. Скоро. Очень-очень скоро.
Я с трудом очнулся от сна, недоумевая, почему мир вокруг стал оранжевым, ярко-оранжевым с красными блестками, и почему мне трудно дышать. Огонь! Я как был раздетым подбежал к окну и распахнул ставни, не обращая внимания на холодный ветер.
Горел дворец азаза, наглухо закрытый, который мы так и не удосужились обследовать. Казалось, высокие языки пламени доставали до нависших грозовых туч; на город надвигались клубы удушливого дыма.
Алегрия тоже проснулась. Я приказал ей одеться потеплее и быть готовой в любой момент тронуться в путь, ибо у чародеев ничто не происходит случайно. Я быстро натянул шерстяные штаны и рубаху, надел высокие сапоги и накинул сверху теплую куртку. Вооружился я своим любимым прямым мечом, а с другого бока повесил на пояс кинжал Йонга с серебряной рукояткой. Прихватив перчатки с крагами и шлем, я сбежал вниз по лестнице, громким криком созывая своих Красных Улан. Как оказалось, солдаты тоже давно проснулись и теперь спешили к конюшне, на бегу надевая доспехи.
Пожар явился сигналом. По всей Джарре люди выползли из своих тайных нор. У каждого были смоченные нефтью тряпки и огниво с трутом. Бесчисленные костры вспыхнули в подвалах, на складах, в торговых лавках и начали разрастаться, сливаясь вместе. Огонь также рождался с помощью сверхъестественных сил: боевые чародеи породили дождь из раскаленных искр, обрушившийся на сухое дерево, старое тряпье, склады со спиртом. Джарра, построенная в основном из дерева, бросилась в пламя пожара, словно в объятия возлюбленного.
Гул разгорающегося огня становился все громче, и мне пришлось кричать.
— Капитан Балк!
— Слушаю, сэр!
— Возьми Свальбарда, Курти и еще двоих. Проследи за тем, чтобы мою спутницу доставили в безопасное место. Я беру на себя командование Красными Уланами.
— Будет исполнено, сэр! — поджав губы, ответил Балк.