— Значит, он вам заплатил, и вы сделали так, как он просил?
— Точно.
— Жителям деревни он тоже заплатил?
— Черта с два. Просто сказал, чтобы все мужчины убирались вон, прятались в лесу до самого вечера. Наверное, бедолаги вообразили, мы разграбим деревню и позабавимся с их женами. Мы были бы не прочь, но колдун нас остановил. Думаю, он наложил на нас какое-то заклятие, потому как солдаты приняли нас за обыкновенных крестьян. Колдун сказал, что даст нам знак; так он и сделал.
Кутулу вопросительно посмотрел на меня.
— Ты хочешь услышать подробности о том, что было дальше?
— Каково быть змеей? — вдруг совершенно не к месту спросил я.
Лицо Проломи-Носа растянулось в зловещей ухмылке.
— Это было просто замечательно. Ведь все наши мысли остались при нас, не то что мы превратились в настоящих глупых змей. Мы двигались с молниеносной быстротой, уворачиваясь от сабель. Наверное, — криво усмехнулся он, — когда настанет время и я вернусь на Колесо, богиня сочтет, что для такого бродяги, как я, лучшее наказание — превратиться в змею. Право, я буду совсем не против.
Увидев, как Кутулу кивнул, палач опустил кнут на исполосованную окровавленную спину бандита. Сдавленно вскрикнув, Проломи-Нос потерял сознание. Палач вылил на бандита ведро воды, приводя его в чувство.
— Веди себя пристойно, когда разговариваешь с трибуном, — с укором сказал он.
— Больше чародей ничего от вас не хотел? — спросил Кутулу.
— Вы уже задавали мне этот вопрос, — переводя дух, отозвался Проломи-Нос.
— Верно. И может быть, я еще десять раз его повторю, чтобы убедиться, что ты говоришь правду. Отвечай!
— Он сказал, что для нас будет и другая работенка.
— Как он должен был связаться с вами?
— Он сказал, когда придет пора, он обязательно что-нибудь придумает.
— Ты можешь его найти?
Поколебавшись, Проломи-Нос покачал головой, и снова хлыст оставил рубец у него на спине.
— Нет, — простонал бандит. — Ну, то есть не напрямую.
— Объяснись.
— У меня был перстень, который отнял ублюдок с кнутом...
Палач начал было что-то рычать, но Кутулу повел бровью, и он испуганно умолк.
— Продолжай.
— Колдун подержал мой перстень, потом его вернул, сказав, что наложил на него заклятие. Якобы, если мне нужно будет с ним связаться, достаточно будет поднести перстень ко лбу и подумать о нем. Тогда он придет сам или пришлет своего человека.
Кутулу встал.
— Ты, — ткнул он пальцем в палача. — Мне нужно с тобой переговорить. Если не возражаешь, давай выйдем отсюда.
Глаза верзилы округлились от страха. Последовав за ними, я плотно закрыл за собой дверь камеры, успев услышать злорадный смешок бандита.
Палач, на голову выше Кутулу и вдвое шире его в плечах, трусливо съежился перед своим господином.
— Перстень, — тихо промолвил Кутулу.
Палач начал было все отрицать, но маленький человечек пристально взглянул на него, и рука палача как бы сама собой залезла в карман и достала массивный серебряный перстень.
— Я не думал... — залепетал палач, но Кутулу его остановил.
— Вот именно, ты не думал. Йигерн, я впервые вынужден делать тебе замечание. Второго раза не будет. Если ты снова украдешь у меня, у государства, я отправлю тебя в Никею одного, пешком, предварительно приказав выжечь у тебя на лбу твою профессию!
Йигерн побледнел. Если Кутулу выполнит свою угрозу, ему вряд ли удастся добраться живым хотя бы до ворот Полиситтарии.
Кутулу повернулся ко мне.
— Я полагаю, трибун, мы вытянули из него все, что было ему известно. Впрочем, быть может, ты хочешь продолжить допрос?
Нет, только бы скорее выбраться из этого сырого каменного подвала, убраться подальше от гремящих ржавых цепей и отчаянных криков! Я покачал головой. Поднявшись по бесконечной лестнице, на каждой площадке перегороженной решетками, у которых дежурили часовые, мы наконец вышли во внутренний двор. Вдохнув полной грудью свежий воздух, я возблагодарил своего фамильного бога Таниса за дождь, ударивший мне в лицо и смывший воспоминания о том, что осталось внизу.
Кутулу внимательно осмотрел перстень.
— И что мы будем с ним делать? — задумчиво произнес он.
— Ничего, — решительно ответил я. — Мы не будем пока его трогать. Если этот колдун действительно такой осторожный, как я предполагаю, он обязательно наложил какое-нибудь специальное заклятие, так что, если перстнем попытается воспользоваться посторонний, чародей об этом узнает, а может быть, даже нашлет на нас демона. Спрячь перстень в надежное место. Не носи его, не пытайся ничего с ним делать до тех пор, пока я обо всем не доложу императору. Возможно, нам понадобится более сильная магия, чем имеется у нас в распоряжении.
— Вынужден согласиться с твоей мудростью, хотя мне не по душе, что нам приходится просить помощи у Никеи, — подумав, сказал Кутулу. — И мне подготовить донесение, которое повезет гонец?
— Нет, — сказал я. — Мы воспользуемся более быстрым, хоть и менее надежным средством связи.
Император строго приказал никому не рассказывать про Чашу Ясновидения, но иногда приходится нарушать приказы. Сообщая о Чаше Кутулу, я вдруг понял, что мне придется посвятить в эту тайну еще двоих.
— Нам придется рискнуть тем, что колдун может подслушать наш разговор с императором, ибо мы должны действовать быстро, пока он не успел узнать о том, что его убийцы схвачены и все рассказали.
— Хорошо, — согласился Кутулу. — С помощью императора мы приготовим этому чародею настоящий сюрприз. Ему придется столкнуться с другим змеем.
Он улыбнулся, и я рассмеялся, так как не ожидал, что Кутулу знает о своем прозвище.
Ночью, лежа в постели, я передал Маран несколько подправленное изложение того, что произошло в подземной тюрьме.
— Ты думаешь, вам удастся найти этого колдуна?
Спокойствие и тишину спальни нарушали лишь капли дождя, барабанившие в стекло, да доносившиеся изредка оклики часовых, вселявшие в душу спокойствие. Положив голову мне на плечо, Маран ласкала меня рукой.
— Не знаю, — наконец сказал я. — По-моему, тут одной магии будет противостоять другая, а я в этом ничего не смыслю.
— Но император примет участие в этом поединке?
— Надеюсь.
— В таком случае, этому чародею от нас никуда не деться, — уверенно заявила Маран. — Быть может, император скажет тебе, как найти и других людей.
— Например?