Принц Рейферн сказал, что через два дня состоится открытое заседание военного трибунала. Граждане Каллио увидят, как быстро император Тенедос разбирается с теми, кто желает ему зла.
— Я бы предложил не торопиться, — своим обычным бесстрастным голосом произнес Кутулу.
— Почему? Я хочу, чтобы с этими свиньями расправились как можно скорее! — воскликнул принц, но тотчас же на его устах заиграла недобрая улыбка. — Приношу свои извинения, мой друг. Я сказал не подумав. Возможно, в заговоре участвовали и другие. Больше того, я в этом уверен.
— А я ни в чем не уверен, ваше высочество. Именно поэтому я и хочу прежде тщательно допросить пленных.
— Даю тебе полную свободу действий, — сказал Рейферн. — Можешь пользоваться любыми методами, которые сочтешь подходящими. Даже если... во время допросов мы потеряем некоторых пленных, я не буду на тебя гневаться.
— Не беспокойтесь, никто не умрет, — заверил его Кутулу. — Я им не позволю.
У меня по спине поползли мурашки.
— Ваше высочество, — спросил я, — а как быть с ландграфом Молисом Амбойной? Он уже возвратился в Полиситтарию?
— Нет. Но как только изменник вернется, он сразу же отправится в темницу к своим друзьям, — ответил принц. — Я очень огорчен, что приблизил к себе этого велеречивого подлеца. — Рейферн покачал головой. — Я полагал, что, когда я был торговцем, мне довелось повидать всяких мерзавцев. Но такого, как Амбойна, способного лгать, лгать, лгать... я не встречал! Наверное, он попытается убедить меня в том, что не имеет понятия о кознях своего сына — или же что он сам подпал под его влияние.
Но я обещаю вам, трибун Дамастес и Кутулу, что изменник понесет такое же суровое наказание, как остальные. Я еще не знаю, какую казнь для них выбрать. Однако можете не сомневаться, десять поколений каллианцев будут вздрагивать от ужаса, слушая рассказ о том, в каких мучениях умерли эти собаки!
— Я чувствую себя полной дурой! — пожаловалась Маран. — Переполненная тревогой, я соблазняю тебя перед тем, как ты отправишься в поход, словно нам не суждено больше свидеться, а ты возвращаешься назад, гордо гарцуя на коне, свалив всех злодеев в мешок!
— По крайней мере, соблазняла ты меня не зря.
— Ты просто огромный кусок вожделения, вот ты кто!
— Ну, я все же не такой большой, — ответил я, вращая глазами, словно сексуальный маньяк.
— Достаточно большой, — сказала Маран. И тотчас же у нее переменилось настроение. — Дамастес, быть может, нам стоит снова попробовать завести ребенка?
Когда мы поженились, Маран уже вынашивала под сердцем моего ребенка, но вскоре у нее случился выкидыш. Мы оба хотели детей и консультировались и у врачей, и у знахарей. Последний целитель, чьей помощью мы воспользовались, — он содрал с нас дороже всех — выразил сомнение, что у нас когда-нибудь будут дети. Он сказал, что выкидыш отнял у Маран способность к деторождению.
Я был расстроен, но не сокрушен. Избрав для себя военное поприще, я не сомневался, что умру на поле боя, поэтому продолжать наш род предстояло моим сестрам.
Но для Маран эта новость была ужасной. Я подозревал, что отец и братья требовали от нее наследника, но мы избегали разговоров на эту тему. Так или иначе, Маран сказала мне, что абсолютно не верит этому чародею. Колдунам свойственно ошибаться, а лично она не желает опускать руки.
— Разумеется, стоит, — согласился я. — Прямо сейчас?
— Фу, дурак! Я хотела сказать... ты сам все прекрасно понимаешь. Я разговаривала с провидицей; она считает, что ближайшие несколько дней будут идеальными для зачатия.
— Гм, — хмыкнул я. — В следующий раз ты пригласишь ее к нам в спальню, чтобы она давала советы, каким именно образом нам удовлетворять друг друга.
— Лично мне к этому не привыкать, — сказала Маран. Я вопросительно поднял брови; она ответила мне тем же. — Посмотрим, что ты скажешь, когда сегодня вечером придешь ко мне в спальню.
Выпрямившись, провидица Синаит покачала головой. Серое зеркало ртути оставалось непроницаемым.
— Опять ничего, — вздохнула Синаит. — И я просто чувствую, как кто-то блокирует все мои попытки.
Отчаявшись что-либо добиться от Чаши Ясновидения, я решил попробовать связаться с императором, попросив прочесть нужные заклинания опытного чародея.
— Так кто же нам мешает?
— Не знаю. Кто... или что... А может быть, все дело в расположении звезд, — печально усмехнулась Синаит.
Я понял, что она сама не верит своим словам.
Ближе к вечеру я решил проверить посты. Домициус Биканер получил приказ удвоить количество часовых; поскольку с минуты на минуту в столицу должен был возвратиться Молис Амбойна, я хотел быть уверен, что все пройдет без запинки. Старшим на дежурство заступал помощник Биканера, капитан Рестеннет; мы же с домициусом наблюдали за тем, как во дворе строился караул, рассеянно слушая знакомые слова команд.
Вдруг за воротами замка затрубили фанфары.
— Это возвращается Амбойна. Надо позаботиться о том, чтобы он от нас не улизнул, — сказа Биканер. — Капитан Рестеннет! Приготовьтесь арестовать изменника!
— Слушаюсь, сэр!
Покинув нашу цитадель, я проехал через внутренний двор главного замка к открытым воротам, у которых стояли два горниста, приготовившиеся трубить торжественный сигнал. Но вместо ландграфа и сопровождавших его людей принца-регента я увидел стройные ряды солдат в имперской форме, приближающихся к замку. Солдат было не меньше тысячи, целый полк. По-видимому, император пришел к выводу, что нам необходимы подкрепления, и направил в Каллио еще одну воинскую часть, хотя я не представлял себе, как ему удалось так быстро перебросить сюда такое количество солдат.
Я всмотрелся в сгущающиеся сумерки, стараясь рассмотреть значки на флажках, чтобы понять, какой это полк, но вдруг услышал крик. Ко мне бежала провидица Синаит, подобрав длинный подол платья.
— Нет! — кричала она. — Это враги! Это каллианцы!
Протерев глаза, я снова посмотрел на приближающихся солдат. Да нет же, Синаит ошибалась — я ясно видел знакомую форму. Впереди шли офицеры в парадных мундирах, подчиняясь равномерному ритму дюжины барабанщиков. Грянул военный оркестр, и я узнал имперский марш. Я повернулся к провидице, собираясь попрекнуть ее в том, что она не знает цвета имперских знамен, но она схватила меня за руку.
— Трите глаза что есть сил, — приказала Синаит, — до тех пор, пока не появятся слезы!
Поколебавшись, я подчинился. Она провела пальцем по моему лбу, судя по всему, рисуя какой-то символ, и начала петь:
Смотри пристально,
Смотри во все глаза.
Увидь правду,
Увидь то, что есть на самом деле,