— Извини, сержант, — остановил его я, — но эта троица не имеет к случившемуся никакого отношения. Человек, пытавшийся меня убить, пришел и ушел по крышам.
— Не важно, сэр. У меня есть четкий приказ. Пособничество и укрывательство также являются тяжкими преступлениями, виновные должны заплатить за это жизнью и имуществом. Казнив этих мошенников, мы сожжем их дом. Я уже послал человека за пожарной командой. Огнеборцы проследят за тем, чтобы пожар не перекинулся на соседние здания, — хотя, была б моя воля, я бы спалил дотла весь этот проклятый богами город. Эти распоряжения исходят непосредственно от принца-регента.
Я застыл в нерешительности. Приказ — это приказ; вне всякого сомнения, отменить распоряжение вышестоящего начальника — не лучший способ начать службу на новом месте. Но дело, начавшееся с несправедливости, редко приводит к добру. К тому же, какой мир пытается поддержать Рейферн? Безмолвное спокойствие могилы? Маран ждала, что я буду делать дальше.
— Сержант, я знаю, что такое приказ. Но я трибун Дамастес а'Симабу, новый военный наместник Каллио и, следовательно, твой начальник. Здесь и сейчас я отменяю полученный тобой приказ; кроме того, я прослежу за тем, чтобы уже к завтрашнему утру этот приказ был аннулирован на всей территории провинции. Освободи этих людей и возвращайся к исполнению своих обязанностей. А их дом останется целым и невредимым.
Поколебавшись, сержант упрямо выпятил вперед нижнюю челюсть.
— Прошу прощения, трибун. Но, как вы сами сказали, приказ есть приказ. Будьте любезны посторониться, сэр.
Он снова обнажил меч. Женщина, в глазах которой затеплилась было надежда, жалобно всхлипнула.
— Курти!
— Я здесь, сэр!
— Если этот стражник шевельнет хоть одним пальцем, пристрели его на месте!
— Слушаюсь, сэр!
— Капитан Ласта, отправь в дом взвод солдат, пусть они выведут из него стражников. Если понадобится, разрешаю применить силу.
— Будет исполнено, сэр!
Сержант с опаской посмотрел на Курти. Тот изогнул лук, подтянув тетиву к самому уху, и твердой рукой направил острие стрелы стражнику прямо в горло. На лице лучника играла едва уловимая усмешка. Оба противника носили форму, оба состояли на службе государства, но армия никогда не питала особой любви к полицейским, и те отвечали солдатам взаимностью. Возможно, причина тому кроется в обилии пьяных ссор, в которых стражники и солдаты неизменно сражаются по разные стороны. А может быть, армия считает, что полицейские только делают вид, что их служба сопряжена с опасностями, а на самом деле преспокойненько проводят время в теплых уютных пивных, уговаривая хозяев угощать их в долг.
Залившись краской, сержант разжал руку, и меч со звоном упал на мостовую. Шагнув вперед, я подобрал оружие и вложил его стражнику в ножны.
— А теперь, как я уже сказал, возвращайся к своим обязанностям.
Сержант начал было салютовать, но, спохватившись, стремительно развернулся и стал протискиваться сквозь толпу глазеющих солдат. Стражники последовали за своим начальником, стараясь ни с кем не встречаться взглядами.
Послышался было смешок, тотчас же оборвавшийся. Только сейчас все вспомнили о мертвом теле, распростертом на мостовой, — о пареньке, всего несколько недель назад покинувшем свою деревню и убитом трусливым псом.
— Мы похороним его с почестями, полагающимися Красному Улану, — объявил капитан Ласта. Достав из седельной сумки плащ, он прикрыл труп.
Вернувшись в карету, я закрыл за собой дверцу.
— Мне это совсем не нравится, — заметила Маран.
— И мне тоже, — согласился я. — Ладно, давай доедем до замка и посмотрим, не ждет ли нас кое-что похуже.
— Полицейский сержант предупредил тебя, что он действовал в соответствии с моим личным приказом? — Голос принца-регента едва заметно дрожал, но он пытался держать себя в руках.
Кроме нас двоих, в небольшой комнате для личных аудиенций, примыкающей к большому тронному залу, никого не было.
— Предупредил, ваше высочество.
— Но ты все равно отменил мое распоряжение?
— Так точно, мой господин. Вы позволите мне объяснить?
— Говори.
— Ваше высочество, я назначен к вам военным наместником. То есть именно мне придется отвечать за обеспечение порядка. Как известно, император хочет, чтобы жизнь в Каллио как можно быстрее возвратилась в нормальное русло.
— Мы все желаем того же самого, — сказал Рейферн Тенедос.
— Но если закон, установленный в Каллио, отличен от того, по которому живет, исключая случаи чрезвычайных обстоятельств, остальная Нумантия, разве здесь когда-нибудь воцарится спокойствие? Мы не можем вести себя как орда захватчиков.
— Уже и сейчас находятся такие, кто так утверждает, — сказал регент. Подавив зевок, он вымученно хихикнул. Получилось очень неубедительно. — Полагаю, я должен находить это забавным.
— Что, мой господин?
— То, что ты здесь. Дамастес-кавалерист. Дамастес Прекрасный — я слышал, тебя так зовут. Герой тысячи сражений, лучший солдат императора.
— Это весьма спорное утверждение, ваше высочество. Я могу назвать тысячу более достойных воинов и указать на тысячу других, имена которых мне так и не удалось узнать, но зато я знаком с их героическими деяниями. Однако что вы находите в этом смешного?
— Сегодня на твою жизнь покушались дважды; к счастью, обе попытки оказались неудачными. Но ты тем не менее остаешься в полной безмятежности. Быть может, тебе лучше стать Дамастесом Добрым и служить не такому жестокому богу, как Иса, бог войны.
В голосе принца прозвучало не столько добродушное веселье, сколько едкая желчь.
Я промолчал, оставаясь в почтительном ожидании. Регент долго смотрел в окно на просторный внутренний дворик, где выстроились 17-й Уланский полк и мои Красные Уланы, готовые к смотру. Наконец он снова повернулся ко мне.
— Дамастес — именно так я хочу звать тебя, поскольку надеюсь, что нас свяжет самая теплая дружба, — возможно, ты прав. Но все же позволь считать сегодняшнее недоразумение чем-то из ряда вон выходящим. Надеюсь, впредь ты не собираешься оспаривать все мои распоряжения.
— Ваше высочество, я вообще не собираюсь оспаривать никакие ваши распоряжения, — твердо заявил я. — Вы правите согласно воле императора Тенедоса, а я принес ему клятву верности на своей крови. Честь и гордость моего рода состоит в том, что мы никогда не нарушали своего слова.
— Очень хорошо. — Принц опять вздохнул. Как я уже успел понять, это свидетельствовало о том, что ситуация стала слишком запутанной — а такое бывало нередко. — Давай обо всем забудем. Поговорим о хорошем. Я с нетерпением жду возможности возобновить знакомство с твоей очаровательной женой, графиней. Не пройти ли нам в тронный зал, а оттуда спуститься во двор, чтобы я смог приветствовать твое весьма впечатляющее воинство?