Маленькие жаровни, расставленные в два ряда, образовывали коридор, через который мы шли. Из них поднимались разноцветные дымки, несущие ароматы различных благовоний.
Мужчины и... да, женщины! — наполняли зал. Некоторых из гостей я знал и пригласил лично: Йонга, Карьяна, Биканера, Эватта, Курти и Свальбарда. С другими мне выпала честь служить вместе. Остальные были мне незнакомы. Маран невольно ахнула, узнав человека, который в действительности находился далеко отсюда. Я чуть не последовал ее примеру, когда на короткое мгновение увидел лицо Амиэль, подруги Маран, а потом лица своих родителей и сестер.
Позднее я получил письма от них, где говорилось, что они во сне побывали на моей свадьбе, а сама церемония была описана во всех подробностях.
Тенедос стоял в дальнем конце огромного чертога. Мы остановились перед ним.
Он склонил голову, словно священник, читающий молитву.
— Я Провидец Лейш Тенедос, — произнес он, и его голос заполнил все помещение. — Эти двое людей, мужчина и женщина, попросили меня связать их узами брака.
Я молюсь богам Нумантии о том, чтобы их союз получил благословение. Я молюсь Умару... — Тенедос выдержал паузу, и я спросил себя, не осмелился ли он безмолвно воззвать к Сайонджи, — ...а также Ирису. Я взываю к Афраэль, да будет она милостива к новобрачным. Да благословят их боги, управляющие земными стихиями: Варум от Воды, Шахрийя от Огня, Джакини от Земли, Элиот от Воздуха. Пусть Иса, наш бог войны, дарует им избавление от жестокости. Пусть Джаен даст им силы для любви и верности. Пусть наш никейский бог Паноан дарует им процветание. Пусть их собственные божества — мудрый Вахан, Танис, наблюдающая за судьбой рода Дамастесов, Маскал, бог-хранитель Аграмонте, — пусть все они внемлют моей молитве и даруют свою милость этой паре.
Тенедос опустил руки, и наступила тишина. Затем он заговорил снова.
— Этот день освящен таинством бракосочетания женщины и мужчины. Я сочетаю законным браком Маран, графиню Аграмонте, и генерала Дамастеса а'Симабу.
Они поклялись друг другу в любви и преданности, и да не разделит их никакая рознь отныне и во веки веков. Они объединяют свои жизни...
Если бы я не имел подробных указаний, то, наверное, пропустил бы поворот с главной дороги. Дождь шел сплошной пеленой, пока белая лошадка тащила нашу коляску по тропе, петлявшей в густом лесу. Осень еще не наступила, но листья деревьев уже начали менять оттенки на красный, желтый и бронзовый.
Тропа заканчивалась у поляны, в центре которой росло огромное дерево, чьи ветви раскинулись в форме зонтика.
Коттедж стоял сбоку, почти скрытый в зарослях красного плюща, увивавшего его стены. Небольшой, с искусно скругленными, плавными очертаниями, он напоминал логово какого-то маленького пушного зверька.
Я остановил лошадь, вышел из коляски и протянул руку Маран.
Откуда-то появился человек в мундире улана и, не сказав ни слова, увел прочь лошадь и коляску. Я не замечал этого: мой взгляд был прикован к Маран. Я взял ее под руку и пошел к дому.
Дверь распахнулась, и мы вошли внутрь. Хотя время едва перевалило за полдень, из-за дождя на улице наступили сумерки. Здесь же две лампы давали достаточно света, а в камине уютно потрескивали дрова.
Не знаю, как Тенедосу удалось обнаружить это чудесное место, но мы сразу же полюбили его. В коттедже было только четыре комнаты: гостиная, в которую мы вошли, спальня наверху, маленькая кухня и очень просторная ванная комната рядом с каменным бассейном, подогреваемым невидимыми горячими источниками. Но в тот день нам не было дела до этих деталей.
У нас было в запасе лишь три дня, хотя мне казалось, будто я получил в свое распоряжение целую вечность.
Я снял шлем и бросил его в угол. Маран с серьезным видом, не отрывая взгляда от моего лица, подошла ближе и медленно расстегнула мой китель. Я стряхнул его с плеч и снял рубашку через голову.
За моей спиной стояло кресло, куда я и опустился. Маран стащила с меня сапоги, расстегнула и сняла панталоны.
Потом она повернулась ко мне спиной. Мои пальцы пробежали по длинному ряду пуговиц на ее платье, и оно колоколом опустилось к ее ногам. Она носила полупрозрачное белье из белого кружева: полоска ткани проходила между ее ног за спину, затем раздваивалась на плечах и спускалась к поясу, едва прикрывая грудь.
Я провел пальцем по ее животу. Она вздрогнула и закрыла глаза.
Я взял ее на руки и положил на ковер, почти не обратив внимания на другое чудо: ковер был теплым и мягким, как пуховая перина.
Поцеловав ее веки, я нежно провел языком по мочкам ее ушей, по шее, потом опустил кружевные бретельки и подразнил зубами ее соски.
Маран лежала, закинув руки за голову, пока мои губы спускались вниз по ее животу. Она приподняла бедра, помогая мне снять белье. Потом ее колени раскрылись, и я скользнул внутрь, лаская губами гладко выбритую шелковистую кожу.
— О, Дамастес, — прошептала она. — О, муж мой. Теперь мы одно целое.
Поднявшись на колени, я медленно, осторожно вошел в нее. Ее ноги обвили мою поясницу, пальцы вцепились в ворс ковра за головой, и мы задвигались в ритме любви, безразличные к грозе, бушевавшей за окном.
— Как ты себя чувствуешь, когда занимаешься этим в законном браке? — осведомился я.
— Знаешь, — сказала Маран, и я заметил серьезное выражение ее лица в мягком свете камина. — Я никогда не думала, что мы делаем что-то неправильное. Мне хотелось бы одного: встретить тебя, когда мне было семнадцать лет.
— Подумай, какие шансы были бы у меня, двадцатилетнего деревенского паренька, соблазнить прекрасную дочь одной из богатейших семей Нумантии? Меня бы гнали кнутом от поместья до самой границы. Такие вещи случаются только в романах.
— Да, — вздохнула она. — Но как бы мне этого хотелось!
— Знаешь, когда я влюбилась в тебя? — спросила Маран. Мы лежали рядом в постели.
— Когда я впервые взял тебя за руку и облизнулся?
— Не ерничай. Это было, когда Эрнад... когда один человек, которого мы больше не будем называть по имени, сказал тебе, что «малышка знает, как доставить удовольствие». Я помню, как ты посмотрел на него. Раньше я никогда не видела такого презрения. Ты помнишь?
— Помню. Но мне казалось, что я лучше контролирую свои эмоции.
— Нет, мой Дамастес. Боюсь, тебя можно читать как книгу. По крайней мере, я могу это делать. Например, я могу сказать, о чем ты думаешь в этот момент.
— Не так уж сложно догадаться, — возразил я. — Между прочим, ты можешь это чувствовать .
Я закинул ее ногу себе на бедро и вошел в нее. Ее глаза закрылись, когда я задвигался в ней. Она сомкнула ноги за моей спиной и принялась раскачиваться взад-вперед, каждый раз чуть не выпуская меня наружу. Вскоре ее спина выгнулась и она застонала, а затем громко закричала, содрогаясь в конвульсиях.