— Забавная концепция, — ответил Аликхан. — Почему не пообещать врагу все что угодно? — шерсть на затылке у него встала дыбом.
— Позволь мне закончить свою мысль. И не дождаться, когда он повернется к тебе спиной, и прикончить его.
Аликхан кивнул:
— Ты все понял верно. Мусфии, как правило, не берут пленников. Однако бывают и исключения. Например, ты оказал мне услугу, спас от невиданного зверя, собиравшегося оторвать мне голову. Мы, мусфии, воспринимаем это как долг чести. Если ты хочешь, чтобы я выплатил свой долг, дав тебе это самое «честное слово», то я готов. И можешь не сомневаться, в таком случае я свое обещание сдержу.
— Ну, наконец-то мы сдвинулись с места, — сказал Дилл. — Пойдем дальше. Кто-нибудь будет разыскивать тебя? Какой-то «аксай»… Не знаю, то ли один из тех, на которых мы летаем, то ли ваш… этой ночью несколько раз пролетел мимо меня, когда я спускался на антиграве. Как думаешь, это был ваш?
— Скорее всего, нет, — задумчиво ответил Аликхан. — Ты убил Йалфа, и это означает, что из наших пролетать мимо тебя мог лишь Твем. Но он постоянно твердит о том, что жаждет уничтожить все человечество, и вряд ли оставил бы тебя в живых, когда ты висел там.
— Думаешь, он не способен проявить милосердие даже по отношению к беспомощному существу?
Аликхан помахал лапой из стороны в сторону, отвергая столь невероятное предположение.
— Только в одном-единственном случае он не стал бы тебя убивать — если бы у него кончились боеприпасы.
— Допустим, именно так дело и обстояло. Допустим также, этому Твему известно, что ты жив. Ваши отправят кого-нибудь, чтобы найти тебя? — спросил Дилл.
— Не думаю, — ответил Аликхан. — Если только они не видели, что, приземлившись, я остался жив. Мы — мусфии, а я к тому же еще и детеныш Вленсинга. Это означает, что, погибая, мы должны делать это достойно и уж конечно ни в коем случае не попадать в руки врага. Уже четверо из моих кровных братьев и сестер погибли, — закончил он, и Диллу почудился отзвук печали в его голосе.
— Значит, папочка не будет тебя разыскивать, — пробормотал он. — Ладно, предположим, что мимо меня пролетала Джакулайн. Она увидела, что я жив, вернулась к нашим, сообщила об этом, и они должны выслать кого-то на поиски. Проблема в том, что им придется лететь сюда… из такого места, о котором тебе вовсе не обязательно знать. И сделать это они смогут только тогда, когда ваших не будет поблизости. Когда это произойдет, неизвестно. Может, сегодня, а может, завтра или на следующей неделе. Выходит, в данный момент ни твои, ни мои нянюшки не шарят с воплями по кустам, разыскивая свое блудное дитя. Нам не остается ничего другого, как самостоятельно отправиться на прогулку. Бог, как известно, помогает тем, кто сам себе помогает, и все такое прочее.
— У нас тоже так говорят, — сказал Аликхан. — Куда пойдем?
Дилл ткнул рукой:
— Вдоль побережья, пока не увидим остров Дхарма. Он где-то… вон там. Потом либо придет помощь от моих друзей, либо надо будет строить плот и плыть по морю.
— Ты в самом деле веришь, что мы выживем в таких условиях? — спросил Аликхан. — И что наши кости не останутся гнить здесь, на этом позабытом всеми берегу?
— Кто учил тебя нашему языку? Эдгар Аллан По? Уж конечно не я. Ладно, хватит ныть. Пошли.
К несчастью, на побережье то и дело попадались ручьи, грязевые наносы, возникшие во время прилива, и вдающиеся в берег бухточки. И каждый раз, чтобы обойти препятствие, приходилось углубляться в джунгли. То и дело принимался идти дождь, что тоже затрудняло движение. Возвращаясь на побережье, они первым делом смывали с себя грязь и насекомых.
— Знаешь, — разглагольствовал Дилл, в очередной раз выбираясь из воды на твердую поверхность, — когда я в следующий раз появлюсь на свет, то непременно обзаведусь хвостом, хотя бы таким коротким, как у тебя. С ним как-то легче ковылять по таким дебрям.
— Ты так считаешь? Почему же люди до сих пор не имеют хвостов?
— Я пошутил, — ответил Дилл. — Не слишком удачно, но в данных обстоятельствах ничего лучше в голову не лезет.
— Согласен, — откликнулся Аликхан. — Я тоже не в восторге от того, как развиваются события.
— Все это лишний раз показывает, как скверно может обернуться война. Ни тебе подвигов, ни славы, о которых все время твердят.
Аликхан некоторое время молча рассматривал его, а потом встал:
— Пойдем.
Где-то около полудня они разбавили водой из ручья две порции сухого рациона из запасов Дилла. На одном было написано «Мясо в собственном соку», на другом — «Гиптель с бобами».
— Ты враг, — заявил Дилл. — Поэтому получишь бобы. Он открыл свою упаковку, долил туда немного воды, снова запечатал упаковку и нажал кнопку подогрева.
Содержимое упаковки начало нагреваться, оттуда пошел пар. Проследив за ним, Аликхан проделал все то же самое.
— Мы будем есть пальцами? — спросил он.
— Здесь сбоку должна быть ложка.
— А-а. Умно.
Они молча принялись за еду.
— Поскольку ты ешь вместе со мной, — сказал Аликхан, — вряд ли можно предположить, что ты таким образом пытаешься отравить меня.
— Теоретически, эти рационы предназначены совсем для другого, а именно, для выживания.
— Превосходная теория. По-моему, теперь я готов идти прямо по воде, а может быть, у меня даже вырастут крылья.
— Ага, выходит, этот гиптель не так уж плох.
— Совсем даже не плох.
Дилл раздвинул кусты, поискал надежную точку опоры, шагнул вперед и, услышав шипение, резко выставил руку с пистолетом. Шипение издавало создание, похожее на земную лягушку, но размером с человеческую голову.
Оба повернули в сторону: Дилл — в одну, создание — в другую. Потом оно вдруг издало мощный рев — точно такой, какой прошлой ночью заставил его прятаться среди скал.
— Это всего-навсего приветствие, — заявил Дилл. — Маленькие ребятки часто создают много шума.
Аликхан, шерсть которого от неожиданности встала дыбом, немного расслабился.
— Может, обсудим вопрос о том, чтобы вернуть мне пистолет?
— Я пока не знаю, насколько можно верить твоему «честному слову». Поговорим, когда у меня созреет окончательный вывод.
Усеянная мелкими островками река, изгибаясь, текла к океану. На ее берегу поднимался утес, образуя нависающий над ним выступ, достаточно большой, чтобы послужить укрытием от дождя, который теперь лил не переставая.
Дилл сгреб в кучу валявшиеся ветки, нашел подгнивший пень, разбил его, вытряхнул из середины сухую труху и положил ее на растопку. Он поставил пистолет на низкую мощность и выстрелил. Когда труха вспыхнула, принялся терпеливо «скармливать» слабенькому огню ветки — сначала более мелкие, потом покрупнее; и так до тех пор, пока не разгорелось яркое пламя. Аликхан съежился на бревне, наблюдая за Диллом.