— Помнится, — бесстрастно произнес Морган, — когда-то давно я приводил вам сходные доводы. Вас тогда оказалось не так-то легко убедить.
— Что правда, то правда. Вы еще тогда ссылались на здание Сиднейской оперы как на пример того, что дерзость архитектуры способна многократно окупиться даже в валюте, не говоря уже о престиже.
— Не забудьте про пирамиды.
Шейх рассмеялся.
— Как вы назвали их тогда? Лучшим капиталовложением за всю историю человечества?
— Именно так. Четыре тысячи лет от роду — а приманивают туристов до сих пор.
— Все равно сравнение не выдерживает критики. Не кажется ли вам, что эксплуатационные расходы по поддержанию пирамид несколько отличаются от эксплуатационной стоимости моста и тем более вашей предполагаемой башни?
— Башня может простоять дольше, чем пирамиды. Космос — среда куда более дружелюбная, чем песчаная пустыня.
— Впечатляющая перспектива! Вы действительно верите, что башня продержится тысячи лет?
— Конечно, не в своем первоначальном виде. Но в принципе — да. Какие бы технические идеи ни принесло будущее, я просто не верю, что можно придумать более эффективный, более выгодный способ попадать с Земли в космос. Рассматривайте башню как еще один мост. На этот раз — мост к звездам или по крайней мере к планетам.
— И вы опять-таки хотите, чтобы мы помогли финансировать этот ваш новый мост. Между тем нам еще лет двадцать возмещать расходы по тому, прежнему мосту. Ваш космический лифт будет расположен вне нашей территории, да, пожалуй, и не так уж важен для нас…
— Очень важен, господин президент! Ваша республика — неотъемлемая часть мировой экономики, а стоимость космических перевозок стала сегодня одним из параметров, тормозящих ее развитие. Загляните в прогнозы футурологов на пятидесятые и шестидесятые годы…
— Уже заглядывал. Не спорю, интересно. И все же, хоть мы в общем-то не бедняки, мы не в состоянии набрать и малой доли необходимых сумм. Помилуйте, ваша башня поглотит валовой доход всей планеты за два года!
— И будет возвращать все расходы каждые пятнадцать лет, пока существует Земля.
— Если ваши расчеты подтвердятся.
— В случае Гибралтарского моста они подтвердились. Но вы, разумеется, правы — я и не ждал от вас невозможного. Дайте делу первый толчок, проявите заинтересованность, и нам будет гораздо легче добиться поддержки других.
— Чьей же?
— Мирового банка. Межпланетных банков. Федерального правительства.
— И вашего собственного начальства, Всемирной строительной корпорации, не так ли? Давайте начистоту — как вы себе это мыслите, Вэн?
«Ну, наконец-то, — подумал Морган, едва сдержав вздох облегчения. — Наконец-то можно поговорить в открытую с человеком, заслуживающим доверия: он занимает слишком высокое положение, чтобы опасаться мелочных бюрократических интриг, и в то же время способен тщательно взвесить их последствия…»
— Большую часть предварительной работы я проделал в свое свободное время, а сейчас я в отпуске. Между прочим, точно также я когда-то начинал и с мостом. Не помню, рассказывал ли я вам, что получил однажды вполне официальное распоряжение «забыть об этой бредовой затее»… Прошедшие годы меня все же кое-чему научили.
— Доклад, с которым вы меня познакомили, очевидно, потребовал массы вычислений. Кто платил за компьютер?
— В моем распоряжении есть кое-какие бюджетные средства. К тому же все давно привыкли, что мои подчиненные ведут исследования, которых никто, кроме них самих, не понимает. Говоря по правде, я не один — небольшая группа возится с этой идеей уже месяца три-четыре. Такие же энтузиасты, как и я, и тоже тратят на нее почти все свое свободное время. Но сейчас настала пора либо перейти Рубикон, либо забросить наше детище навсегда…
— А ваш глубокоуважаемый председатель в курсе дела?
Морган улыбнулся не слишком весело.
— Конечно нет, и я не намерен посвящать его ни во что до тех пор, пока сам не выясню все до последней подробности.
— Предвижу определенные трудности, — заявил шейх Абдулла, демонстрируя свою проницательность. — И одна из них — вполне вероятное заявление сенатора Коллинза, что он изобрел вашу башню первым.
— Этого он заявить при всем желании не сможет — самой идее без малого двести лет. Но он, как и многие другие, будет вставлять нам палки в колеса. А я хочу увидеть эту идею осуществленной при моей жизни.
— И, само собой разумеется, хотите лично возглавить работы… Ну хорошо», а в чем конкретно, по-вашему, может выразиться наше участие?
— Разрешите высказать одно предположение, господин президент. У вас может возникнуть какая-то другая, лучшая мысль, но я основал бы консорциум в составе, допустим, управления Гибралтарского моста, корпораций Суэцкого и Панамского каналов, компании по эксплуатации ламаншских туннелей, корпорации дамбы Берингова пролива. А затем, уже от имени консорциума, обратился бы к ВСК с просьбой провести вероятностные расчеты. Затраты на этой стадии будут совершенно пустяковыми.
— А точнее?
— Меньше миллиона. Я ведь уже проделал девять десятых работы.
— Ну а потом?
— Потом при вашей поддержке, господин президент, я мог бы разыгрывать партию по своему усмотрению. Я мог бы остаться главным инженером ВСК. А мог бы подать в отставку и перейти в консорциум — назовем его для звучности космотехническим. Все зависело бы от обстоятельств. Я поступил бы так, как оказалось бы предпочтительнее в интересах проекта.
— Ваш подход к делу представляется мне разумным. Думаю, мы договоримся…
— Благодарю вас, господин президент, — ответил Морган со всей возможной искренностью. — К сожалению, есть одно досадное препятствие, которое следует убрать с дороги без промедления, едва ли не раньше, чем создавать консорциум. Придется обращаться в Международный суд и устанавливать свои права на, пожалуй, самый ценный земельный участок на всей планете.
Даже в век мгновенной связи и стремительного всемирного транспорта многие предпочитали сохранять за собой какое-то помещение, которое можно было бы назвать личным кабинетом. Перевести в электронные заряды и хранить в компьютерной памяти удавалось далеко не все: оставалось еще такое имущество, как добрые друзья — старомодные книги, профессиональные свидетельства, дипломы и награды, модели конструкций, образцы строительных материалов, эскизы будущих сооружений в представлении художников (не столь точные, как чертежи, зато очень впечатляющие) и, разумеется, ковер от стены до стены — предмет первой необходимости для любого уважающего себя чиновника, дабы смягчить удары реальной действительности.
Кабинет Моргана, где он проводил в среднем десять дней в месяц, располагался, как и все управление наземных проектов, на шестом этаже неказистого главного здания Всемирной строительной корпорации в Найроби. Этажом ниже размещалось управление морских проектов, этажом выше — дирекция, то бишь сенатор Коллинз со своими присными. Верхний этаж архитекторы в припадке наивного символизма отдали управлению космических проектов. Даже предусмотрели маленькую обсерваторию на крыше и установили там тридцатисантиметровый телескоп, который теперь непрестанно выходил из строя, — его использовали исключительно на вечеринках и частенько вовсе не для астрономических целей. Излюбленным объектом наблюдения бывали комнаты верхних этажей так называемого «Отеля трех планет», стоящего в каком-нибудь километре от ВСК: там порой встречались самые странные формы жизни — или, на худой конец, странные формы поведения.