Последовала еще более долгая пауза; затем Курноу медленно, но решительно открыл собственное забрало. Он содрогнулся, когда морозный воздух ожег ему легкие, потом с отвращением сморщил нос.
— Теперь я вас понимаю. Но не стоит давать волю воображению. Десять против одного, что воняет со склада. Видимо, прежде чем корабль промерз насквозь, испортилось какое — нибудь мясо. Боумену некогда было заниматься хозяйством. Я бывал в холостяцких квартирах, где пахло не лучше.
— Вероятно, вы правы.
— Разумеется, прав. А если и нет — какая разница, черт возьми? Мы на работе, Макс. И если Дэйв Боумен еще здесь, это уже не наша забота. Верно, Катерина?
Борт врач не ответила: они забрались слишком далеко внутрь корабля, радиоволны не доходили сюда. Они были отрезаны от остальных, но настроение у Макса уже улучшилось. Уолтер был надежным напарником, хотя и казался иногда легкомысленным. Зато он отличный специалист — а если нужно, тверд как кремень.
Вдвоем они вернут «Дискавери» к жизни — и, возможно, к Земле.
Восторженный вопль сотряс стены «Леонова», когда «Дискавери», как новогоднюю елку, украсили разноцветные навигационные огни; наверно, он был слышен даже в пустоте, которая разделяла корабли. Но огни быстро погасли.
С полчаса «Дискавери» не подавал признаков жизни: затем в иллюминаторах командного отсека замелькали красные отсветы аварийного освещения. Спустя несколько минут за пленкой серной пыли появились неясные силуэты Курноу и Браиловского.
— Макс! Уолтер! Вы нас слышите? — позвала Таня Орлова. Оба помахали в ответ, но этим и ограничились. Видимо, у них не было времени на разговоры; зрителям у иллюминаторов пришлось набраться терпения и следить, как зажигаются и гаснут огни, отворяются и захлопываются люки «горохового стручка», медленно поворачивается чаша главной антенны…
— Алло, «Леонов»! — послышался наконец голос Курноу. — Простите, что с запозданием, но нам было некогда.
Вот первые впечатления. Корабль в лучшем состоянии, чем я предполагал. Корпус цел, утечка воздуха ничтожна — давление восемьдесят пять процентов от номинала. Воздух пригоден для дыхания, но его нужно будет сменить. Воняет, как на помойке.
С энергией полный порядок. Главный реактор стабилен, батареи в хорошем состоянии. Почти все обесточено — то ли Боумен догадался, то ли предохранители сработали сами. Так что оборудование не пострадало. Но придется все хорошенько проверить, прежде чем врубать на полную катушку.
— Сколько времени на это уйдет? Хотя бы на основное — двигатели, жизнеобеспечение?
— Трудно сказать, шкип. Когда мы должны упасть?
— Через десять дней, по последним оценкам. Но все может измениться в любую минуту — и в любую сторону.
— Ну, а мы, думаю, управимся за неделю. Вытащим корабль из этой чертовой дыры.
— Помощь нужна?
— Пока нет. Сейчас полезем в центрифугу, проверять подшипники. Надо запустить ее поскорее.
— Простите, Уолтер, вы уверены, что это так срочно? Гравитация — это хорошо, но мы обходились и без нее.
— Гравитация ни при чем, хотя и она не помешает. Центрифуга притормозит вращение корабля. Остановит это чертово кувыркание. Тогда можно будет соединить шлюзы и не выходить в космос. Работа облегчится по меньшей мере раз в сто.
— Отличная мысль, Уолтер. Вы что же, собираетесь состыковать мой корабль с этой… мельницей? А если подшипники заест и центрифуга встанет снова? Нас разнесет в клочья.
— Хорошо, оставим это на потом. Свяжусь при первой возможности.
Кончались вторые сутки, когда Курноу и Браиловский, падая от усталости, завершили осмотр корабля. Их отчет весьма порадовал американское правительство: возникло законное основание объявить «Дискавери» не потерпевшим кораблекрушение, а «временно законсервированным кораблем США». Теперь его требовалось расконсервировать.
После подачи энергии настала очередь за воздухом. Не помогла самая тщательная уборка, вонь не исчезла. Как и думал Курноу, она исходила от продуктов, испортившихся после отказа холодильников. Однако он утверждал — с самым серьезным видом, — что запах этот весьма романтичен. «Я закрываю глаза, — говорил он, — и чувствую себя на старинном китобойном судне. Представляете, как благоухало на палубе „Пеквода“?»
Все, кто побывал на «Дискавери», соглашались, что особого воображения на это не требуется. В конце концов пришлось стравить воздух за борт. К счастью, в запасных емкостях его оказалось достаточно.
Весьма приятный сюрприз таили в себе топливные баки: там сохранилось около девяноста процентов топлива, взятого на обратный путь. Аммиак, выбранный вместо водорода в качестве рабочей жидкости, оправдал доверие. Конечно, водород был эффективнее, но он уже годы назад испарился бы в космос, несмотря даже на холод за бортом. А вот сжиженный аммиак остался почти целиком, и его вполне хватит для возвращения на околоземную орбиту. Или, по крайней мере, на окололунную.
Но восстановить контроль над «Дискавери», пока он вращался наподобие пропеллера, было невозможно. Сравнив Курноу и Браиловского с Дон Кихотом и Санчо Пансой, Саша Ковалев выразил надежду, что их поход против ветряной мельницы завершится более удачно.
Соблюдая максимальную осторожность, с многочисленными перерывами и проверками, на центрифугу подали питание, и громадный барабан разогнался, вновь отбирая вращение, отданное когда — то кораблю. «Дискавери» исполнил серию сложных кульбитов, и в конце концов его кувыркание почти прекратилось. Двигатели ориентации остановили вращение полностью. Теперь корабли, словно связанные, летели бок о бок: крепкий толстяк «Леонов» выглядел еще короче рядом со стройным «Дискавери».
Переход из корабля в корабль упростился, но капитан Орлова и теперь не разрешала соединять их физически. До грозной поверхности Ио оставалось совсем немного, и никто не мог поручиться, что не придется все — таки бросить судно, ради спасения которого было израсходовано столько сил.
Причина снижения «Дискавери» уже не составляла тайны, но что толку? Всякий раз, проходя между Юпитером и Ио, «Дискавери» пересекал ионизированный канал, соединяющий два небесных тела — электрическую реку между мирами. Возникавшие в корпусе вихревые токи притормаживали корабль на каждом витке.
Точно предсказать момент падения не удавалось — ток в канале менялся в широких пределах, подчиняясь неведомым законам Юпитера. Временами активность планеты — гиганта резко увеличивалась, тогда над Ио бушевали электрические и магнитные бури; их сопровождали полярные сияния. А корабли теряли высоту, и внутри них на какое — то время воцарялась нестерпимая жара.
Поначалу это удивляло и даже пугало, потом все объяснилось. Любое торможение ведет к нагреву; мощные токи превращали корабль в своеобразную электропечь. «Дискавери» бросало то в жар, то в холод на протяжении нескольких лет — неудивительно, что продукты на борту не проявили достаточной стойкости.