Высказав эту дерзкую мысль, я не без трепета вспомнил о том, как Янош солгал воскресителям. Мне оставалось молиться, чтобы ложь его не была открыта.
Скрыв неловкость смехом, я вновь наполнил наши бокалы. Я провозгласил тост:
— За новых друзей и старых врагов.
Мы чокнулись.
— А что же насчет ветра? — спросил я, начиная разговор по новому кругу. — Как ты думаешь, когда он появится?
Янош пожал плечами.
— Когда мы меньше всего будем к этому готовы, — сказал он, отвернулся и уснул.
Проснувшись на следующее утро, мы обнаружили, что судно застряло в огромном море водорослей. Они тянулись во все стороны, насколько хватало глаз. Увидев, как мы влипли, кое-кто потерял всякую надежду на спасение. Запах гниющих растений был непереносим. Но не настолько непереносим, чтобы не ощущать, что за нами наблюдают. И это ощущение превратилось в уверенность, когда какой-то моряк закричал, указывая на два огромных глаза выступающих из водорослей. Эти глаза находились на расстоянии не больше длины корабля, слева по борту. У нас было достаточно времени, чтобы хорошенько рассмотреть их. Они были желтыми и в красных жилках вен. Глаза рассматривали нас, и одновременно из-под воды доносилось какое-то бульканье и чавканье, словно чудовище питалось.
Капитан приказал одному из моряков вскарабкаться на мачту и получше разглядеть это создание. Пока моряк лез наверх, глаза явно следили за ним. И не успел он добраться до верхушки, как из воды стремительно вылетело какое-то лиловое тело. Моряк завопил, когда этот язык, а это был огромный язык, покрытый маленькими зазубринами, — подцепил его и сорвал, вопящего от ужаса, с мачты. Человек извивался и отбивался, пока язык утаскивал его под воду в пасть так и не показавшегося полностью существа. Несчастный моряк скрылся, последовала короткая возня, и по воде расплылась кровь. Глаза вновь вынырнули и продолжали наблюдать за нами.
Стремительно наступила ночь, да такая черная, какой мне еще не доводилось видеть. Мы не могли видеть глаз чудовища, даже друг друга-то не могли рассмотреть, но мы чувствовали, что за нами по-прежнему наблюдают. Я слышал, как люди плакали, испуганно перешептывались. Потом кто-то закричал:
— Этот дьявол охотится за рыжим!
Янош приказал сержанту Мэйну собрать солдат. Но, судя по их голосам, солдаты были перепуганы не меньше моряков. Мэйн успокаивал их, призывая выстоять в эту ночь. Но мы даже не знали, с какой стороны ждать опасности — то ли от этого морского чудовища, то ли от людей.
Я погрузился в беспокойный сон. Мне слышались странные голоса, громоздились непонятные образы. Слышался непрекращающийся шепот, непонятно откуда и от кого, но я знал, что речь идет о моей судьбе. И все это в каком-то призрачном освещении. Свет преобразился в голубые языки пламени, которые становились все выше и выше, словно по воле колдуна. Я хотел бежать, но ноги мои застыли, как каменные колонны. Послышался крик, от которого содрогнулась душа, и из пламени выскочили два архонта из Ликантии.
— Поднимайтесь, ветры! — выкрикнул один громовым голосом.
— С севера и с юга! — закричал второй. — С востока и с запада! Собирайтесь, ветры!
Загремел гром, засверкали молнии.
— Отыщите рыжеволосого, — приказал первый, с громовым голосом. — И того, кто зовется Серым Плащом. Найдите их в морях, где ветры не дуют.
— Задуйте бурей яростной, — сказал второй. — И пусть буря будет все сильнее. Дуйте, ветры. Дуйте!
На месте пламени взорвалась черная туча, и архонты исчезли. Темные силы гнали эту тучу, причудливо клубящуюся. И тут на туче я увидел архонтов. И они указывали на меня!
— Дуйте, ветры, дуйте! — донесся оглушительный крик.
Туча с завыванием устремилась ко мне.
Я подскочил, просыпаясь, весь в поту. Наступило утро. Я огляделся, все еще потрясенный сновидением, и увидел, что все проснулись и стоят на палубе. Все улыбались. Легкий бриз коснулся моей щеки, и я понял причину их радости. Янош хлопнул меня по спине.
— Вот и вернулась к нам удача! — воскликнул он. — И с нею ветры.
Моряки бросились выполнять приказ капитана Л'юра. Вскоре треугольный парус затрепетал в набирающем силу ветре. Я подбежал к борту и увидел, что чудовище исчезло, а ветер разогнал плавающую массу водорослей. Парус со звонким хлопком надулся, и «Киттивэйк» рванулась вперед. Я услыхал, как радостно закричали люди, но сам никакой радости не чувствовал. На горизонте маячила огромная черная туча из моего сна, если только это действительно был мой сон, а не воплощенная явь. Ответ пришел сам собой, когда туча, все больше чернея, заполнила все небо. Янош закричал, но его слова унес ветер, который из легкого бриза стремительно перерос в штормовой, поднимая волны и обрушивая их на корабль. Крики радости сменились воплями ужаса. С треском лопнул какой-то трос и как хлыстом щелкнул по палубе. Я бросился на пол, чтобы меня не смыло и не сдуло ветром. Чье-то тело пронеслось мимо, я ухватился за него и повалил человека вниз, в то время как волна пыталась вырвать его из моих рук. Когда человек наконец надежно зацепился, я разглядел, что это был Янош.
Невидимая громадная рука словно схватила корабль и швырнула его вперед. «Киттивэйк» зарылась в воду, а нас всех накрыло волной. Судно с трудом выкарабкалось наверх и вдруг легко взлетело, потеряв опору. Мы ухватились за все, что оставалось надежным, а шторм длился час за часом, не прекращаясь. Много раз мы так надолго оказывались под водой, что я молил богов даровать мне рыбьи жабры. Вопреки всем проискам колдунов нам удавалось держаться, «Киттивэйк» и не думала сдаваться ветрам архонтов. Капитан Л'юр выкрикнул мне в ухо, что мы сейчас, наверное, уже далеко от Редонда, в совершенно неизвестных водах. И впереди, должно быть, лежит проклятый Перечный берег! Никто не отваживался убрать парус, и, может быть, именно это спасло нас. А может быть кровь зарезанной Кассини свиньи умилостивила местных богов, но треугольный парус держался крепко, словно сотканный из магической ткани, и мы продолжали лететь по волнам.
В плечо меня толкнул чей-то кулак. Я обернулся и увидел, как Янош на что-то указывает. Послышался характерный звук, и я понял, что мачта треснула у самого основания. Если она рухнет, все потеряно. Янош подполз ко мне, выкрикивая слова, которых я не мог разобрать. Но я понял его намерение — сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти мачту. Мы поползли к середине судна. И тут я поверил, что Янош действительно сумасшедший, потому что он схватил толстый длинный канат и начал наматывать его на мачту. Я подумал, что это бесполезная затея, с помощью которой мачту можно удержать на секунду, на две.
На этот раз я услыхал его крик:
— Помоги мне, Амальрик!
Смирившись с тем, что это, видимо, последние мгновения моей жизни, я начал выполнять его указания, наматывая трос вокруг все дальше растущей трещины. Подобрав где-то железную скобу, Янош просунул ее сквозь витки каната. Затем полез в карман и вытащил какой-то предмет, который повесил на железяку. И тут я разглядел, что это зуб хорька, тот самый зуб, который предназначался Инзу. Янош намотал шнурок на скобу, закрыл глаза и громко заговорил, поглаживая зуб. Мачта еще раз заскрипела, а парус зловеще хлопнул. Но в тот же момент я почувствовал, как канат под моими руками твердеет, становясь таким же прочным, как железо. Мачта застыла недвижимо.