Впрочем, кое-что получилось. Масло сделало свое дело. Не то чтобы стало совсем тихо, но волн стало меньше, особенно с кормы. Ветер, однако, продолжал завывать, и корабль постоянно бросало из стороны в сторону.
Появилась новая проблема – корабль с трудом выходил из крена. Может быть, в трюм попала вода или, может, корабельщик, испытывая модель нашей галеры перед ее постройкой, просто не рассчитывал на такой большой крен. Один раз я буквально висела, уцепившись за поручень, а Полилло была у меня под ногами. Она так и не отпустила рулевое весло. Прошла целая вечность, прежде чем корабль, заскрипев, неохотно выпрямился.
Прошло, наверное, несколько часов, потому что я не помню, чтобы наступила темнота. Я помню волны, ветер, качку. Еще помню: я сменила Полилло у руля. Ее лицо было ярко-красным. Я думала, что это просто румянец, но потом поняла, что у нее течет кровь. Ветер резал как ножом. Я приказала ей идти вниз. Она тупо посмотрела на меня, потом кивнула и молча ушла. Потом нас подняла гигантская волна. Я поблагодарила Тедейта за морской якорь. Галера накренилась почти под прямым углом, я невольно взглянула вниз и закричала. Под нами была большая конийская галера. Парус с нее давно сорвало ветром, мачта была сломана, на палубе никаких следов жизни. Я подумала, что нас бросит прямо на нее, разбив все в щепки, но мы проскочили над ней, и огромный корабль исчез из виду.
Снова осталась лишь вода, ветер и страх.
И внезапно все кончилось. Над нами было чистое небо.
– Мы попали в глаз бури! – закричал Дюбан.
При таком небе море должно быть спокойным, чтобы можно было покататься на лодке с любимой, наслаждаясь покоем и солнцем. А на нас со всех сторон обрушились волны, ветер дул со всех тридцати двух румбов компаса. Стаю чаек подхватил бешеный поток воздуха, закрутил, и птицы черными точками исчезли вдали.
Я снова увидела конийскую галеру, захлестываемую волнами. Прямо по курсу я заметила рифы и скалы. Это были Игральные Кости Гигантов. Течение несло и нас и конийцев к смерти. Рифы, как зубы хищника, высовывались из воды. Нигде на скалах – ни клочка земли или травы, только голый камень.
Дюбан и Страйкер приказали свистать всех наверх, гребцы погрузили весла в воду. Гэмелен хотел подняться на палубу, но я ему не позволила, приказав Дике держать его внизу. Гэмелен с ворчанием подчинился.
Каким-то образом матросам удалось поставить мачту и развернуть малый парус. Этого оказалось достаточно, чтобы победить течение, и мы медленно начали уходить от опасности.
Конийскому кораблю спастись было невозможно. Его неумолимо несло к гибели. Он приближался к самым острым скалам. Между камнями были промежутки, но настолько узкие, что и опытному шкиперу вряд ли удалось бы провести между ними судно даже при тихой погоде. Кораблей эскорта мы не видели ни тогда, ни когда-либо впоследствии, думаю, все они затонули.
Сквозь насыщенный водяной пылью воздух я видела конийских матросов, отчаянно пытающихся поднять нечто вроде штормового паруса на обломке мачты. На секунду коричневое полотнище развернулось, я было обрадовалась, но тут же ветер сорвал его. Гребцы на галере поддались панике, и все весла двигались вразнобой. Корабль накренился, едва не черпнул воду бортом, но выпрямился, пронесся стрелой мимо скалы, не задев ее. Весла на той стороне начисто сбрило. Теперь конийское судно стало совершенно неуправляемым.
Полилло, забыв о своей морской болезни, подбежала ко мне с криком:
– Что мы можем сделать?
– Я не знаю.
– Но мы не можем просто смотреть, как они погибают.
Я вопросительно посмотрела на Страйкера.
Он покачал головой.
– Если бы эта калоша была поменьше, а море поспокойнее и проклятое течение послабее, мы могли бы, может быть, приблизиться, бросить им канат и попытаться вытащить их на буксире.
Он смотрел мимо меня на погибающий корабль. Его подтащило уже совсем близко к скалам.
– Якорь, идиот! Бросай якорь!
На конийском корабле, словно услышав его, фигурки засуетились около кабестана. Якорь упал в воду, за ним потянулась цепь. Течение рвануло корабль, созданная человеком ниточка лопнула, обрывок цепи хлестнул по палубе, судно тряхнуло и бросило к скале.
Волна подняла корабль и швырнула по направлению к полукругу из заостренных камней. Должно быть, перед этими выступающими камнями были еще подводные рифы, потому что судно на мгновение полностью оказалось вне воды, и я увидела его дно, похожее на брюхо огромного животного. Потом волна перекатилась через палубу кенийского корабля.
– Не долго он так провисит, – мрачно сказал Страйкер. – Корпус треснет через несколько минут.
Я смотрела на него, он хотел что-то сказать, но только покачал головой.
На галере заметили нас, кричали что-то, отчаянно размахивали руками, моля о помощи.
– Если вы дадите мне матросов, чтобы управлять лодкой, я спасу их, – сказала я.
– И не заикайтесь об этом, – ответил Страйкер.
– А что, если сделать так. – Я показала на ужасный полукруг скал. Течение бурлило вокруг них, но за ними вода была спокойной. – Если мы подведем галеру за эти скалы, потом между ними можно будет подойти к конийцам на лодке.
Дюбан, который давно прислушивался к разговору, вмешался:
– Сумасшествие. Я не позволю никому из своих людей так рисковать.
Страйкер резко повернулся и посмотрел на него в упор. Подумав минуту, он обратился ко мне:
– Вы правы. Надо что-то делать. Если море почует наш страх, оно попытается расправиться с нами. Кроме того, – добавил он, – у них там на борту может быть кто-нибудь очень богатый, который заплатит за спасение своей жизни, или его семья будет очень благодарна, если мы привезем им тело для похорон. Помощник Дюбан, выполняйте ее приказания!
Естественно, пират не может позволить, чтобы кто-нибудь заподозрил в нем человеческие чувства. Я знала это и подумала, что, может быть, боги простят ему хоть часть грехов.
Дюбан с хмурой рожей принялся отдавать приказания. Заскрипели весла, и мы медленно двинулись прочь от рифов. С конийской галеры нам с новой силой замахали руками. Мне показалось, что я слышу проклятия – хотя из-за ветра это было невозможно, – ведь они думали, что мы бросаем их на произвол судьбы.
Мы обогнули рифы и позволили течению нести нас. Потом на веслах зашли за линию рифов. Я была права – здесь было гораздо спокойнее, хотя до полного штиля, конечно, далеко. Впрочем, рассматривать волны особенно было некогда – я была занята превращением воды в масло, которое лили за борт. Страйкер крикнул мне:
– Готово!
Страйкер спросил матросов, есть ли среди них добровольцы. Никто не шевельнулся. Я ничего другого и не ждала. Но тут произошла удивительная вещь – дружок Сайта, тощий, похожий на скелет матрос, чертыхнулся, плюнул на палубу, растер плевок голой пяткой и вышел вперед.