– Почему вы молчите? – встревожилась Николь. – Там что-то не то?
Он покачал головой.
– Это не рецепт лекарства, а просто ее мысли. Видимо, Арлетт записывала сюда все подряд… Давай я найду тебе что-нибудь другое. Ты ведь хотела узнать, как она останавливала кровь?
Он попытался перевернуть страницы, но Николь остановила его.
– Читайте это!
Венсан вздохнул и медленно начал:
– «Когда я думаю о том, что жизнь моя была полна несчастий, мне вспоминаются слова моего мужа. Он говорил, что счастлив каждый, кто в своей жизни больше благодарил господа, чем просил у него».
Лекарь замолчал, потому что Николь выхватила у него книгу, прижала к себе и вскочила от переполнявших ее чувств.
– Это она, она! Я же говорила вам, мы ее найдем! А вы не верили!
– Не прыгай, – сказал Венсан, думая о том, что только что прочитал. – Тебе нельзя скакать как горной козе, пока рана не зажила.
– А когда она заживет, мы пойдем к Чертовой Плеши? Я точно знаю, здесь должно быть про дорогу к ней! – Николь потрясла закрытой книгой.
Венсан очнулся от своих размышлений и потянул Птичку за руку, заставив ее снова сесть.
– Что такое, месье Бонне? – насторожилась она.
Лекарь вздохнул. Что ж, этот разговор нельзя оттягивать до бесконечности.
– Боюсь, Чертова Плешь дождется только тебя.
Николь недоумевающе взглянула на него.
– Что это значит?
– Это значит, что ты останешься в лесу, а я направлюсь в город. Это случится через несколько дней, когда я окончательно удостоверюсь, что твоя рана хорошо заживает.
Николь непроизвольно коснулась того места, куда пришелся удар Мортемара.
– Ты ведь не пойдешь со мной, правда? – мягко спросил Венсан.
Он знал ответ. Ему не нужно было смотреть на ее опущенное лицо, чтобы получить подтверждение своим догадкам.
Ее дом – здесь, в лесах Вержи.
– Почему вам непременно нужно уйти?
Венсан не сразу понял, о чем его спрашивает Птичка.
– Почему вам нужно уйти? – настойчиво повторила она. – Разве вы не можете остаться со мной?
– Чтобы тебя схватили за пособничество убийце его милости? – усмехнулся Венсан. – Не для того я перевел на тебя свою лучшую мазь, чтобы снова видеть под виселицей. Я уже наблюдал это один раз, и зрелище не пришлось мне по вкусу.
– Мы здесь достаточно долго, – возразила Николь. – Не думаете ли вы, что, будь за нами охота, мы не могли бы так спокойно оставаться в лесу?
Венсан и сам много размышлял об этом, но объяснения не нашел. За прошедшее время никто не потревожил их в лачуге, к которой вывела его Птичка.
Он настаивал на том, чтобы покинуть хижину как можно скорее, но в первые дни Николь была слишком слаба, а потом он и сам отчего-то успокоился и перестал каждый миг ждать нападения. К тому же внутри нашлось столько разнообразных средств, о назначении которых он даже не догадывался, что ему было чем заняться, пока Птичка восстанавливала силы.
Определенно, этот лес усыплял его бдительность.
– Вы должны остаться здесь! – горячо убеждала его Николь. – Пока нас никто не преследует, к чему вам уходить? Что вы найдете в своем Лионе? Вы можете прожить тут хоть всю жизнь!
Венсан фыркнул.
– И что же, по-твоему, я буду делать в этой глуши?
– Вы будете врачевать, – не задумываясь, сказала Николь.
– Что?!
Он уставился на нее, не зная, смеяться ему или плакать.
Но Николь была серьезна.
– Как вы не понимаете, месье Бонне! Люди станут искать ведьму не для того, чтобы ее убить. Она им нужна! Кто, по-вашему, возьмется исцелять их теперь? Уж точно не новый лекарь Вержи – его еще не скоро привезут в замок.
Венсан против воли вынужден был признать, что в ее словах есть доля истины.
– Вы будете лечить их! – воодушевленно продолжала Николь. – А в свободное время станете исследовать новые травы. Ведь вы этим мечтали заниматься, не правда ли? И вы отыщете снова свою элесию, я видела по дороге к Чертовой Плеши болото, где она может расти. Одному туда идти нельзя, но вместе мы бы справились!
На короткий миг Венсану показалось, что это и впрямь осуществимо. Он прочтет от корки до корки травник, сохранившийся у Арлетт, и сверит со своим. Может быть, он даже внесет в него дополнения! Скажем, о той же элесии у него есть кое-какие соображения, которых не найдешь ни в одной книге из тех, что он видел прежде…
Но трезвый внутренний голос оборвал эти мечты.
«Тебя будут искать за убийство, и ты выведешь солдат к Николь. Охота на вас пока не началась. Но она неминуема».
Даже если и так. Вдвоем вы скорее спасетесь, чем поодиночке.
Венсан вскинул голову и удивленно взглянул на Птичку. Это она сказала?
Но девушка выжидательно смотрела на него. Озадаченный лекарь даже покосился на дремавшего рядом пса.
Черт возьми, не от Баргеста же он это услышал!
Венсан молчал, раздираемый на части противоречивыми мыслями. Но только что прозвучавшие будто из ниоткуда слова крепко засели в его голове. «Вдвоем вы скорее спасетесь…»
– Послушайте, месье Бонне, вы просто не можете уйти! – проникновенно сказала Николь.
– Это еще почему?
– Потому что без вас я не прочитаю книги матери! Вы должны научить меня читать и писать.
Венсан раздраженно щелкнул пальцами. Да, этого он не учел. Если Птичка отправится к непонятной Чертовой Плеши, не зная пути, то сгинет где-нибудь по дороге в одной из трясин. А она непременно отправится, поскольку то, что эта упрямая ослица вбила себе в голову, невозможно вытрясти оттуда, хоть за ноги ее подвесь.
– Хорошо, – сдался он. – Но только пока ты не освоишь грамоту! Потом мне придется уйти, как мы и решили.
Николь вскочила и закружилась по поляне, распевая что-то бессмысленно-счастливое. «Ветер согнет траву! – разобрал Венсан. – Спутает волосы крошке Мари…»
– Сядь сейчас же, – рассердился он. – Ты худший больной, который у меня когда-либо бывал. И не двигайся с места, пока я достаю остальные книги.
Пока он шел через поляну к погребу Арлетт, и впрямь поднялся ветер, точно Птичка вызвала его своей песенкой. Теплая ладонь взъерошила волосы Венсану, заплескалась в листьях, и где-то за кустом жимолости, отзываясь ласковому шепоту проснувшегося леса, разразился высокой прерывистой руладой певчий дрозд.
И тотчас, будто лишь ждал условного сигнала, вступил слаженный хор цикад. Дробно ударил дятел, и откуда-то издалека, словно бы с самой окраины мира, донесся до Венсана летящий звон колокола с главного собора в Божани, принесенный ветром в самое сердце леса.