— Что они будут делать? — прошептала она, поднеся руку к горлу.
— Титановый штырь, который они поставили вместо кости, не прижился. Они будут пытаться снова. Если не сработает, мне грозит ампутация.
— Алекс…
— Я еще не говорил об этом Фрэнки. Буду очень тебе признателен, если ты не проболтаешься.
Джой кивнула:
— Хорошо.
— Я и тебе не должен был говорить. Но наверно, мне хотелось, чтобы кто-то еще узнал. Чтобы не все разом выпали в осадок, если я лишусь ноги.
Он медленно добрался до окна и уставился в непроглядную ночь.
— Алекс, могу я что-нибудь сделать?
Он молчал. А когда наконец заговорил, его голос звучал так тихо, что Джой едва могла разобрать слова.
— Скажи мне, как она.
Джой наклонилась вперед на кровати, как будто, оказавшись ближе, она могла лучше понять его.
— Прости… кто?
Последовала длинная пауза.
— Кассандра.
Спина брата окаменела, его поднятые плечи и искривленная нога замерли. Его неподвижность и молчание говорили Джой о том, насколько важно для него все, что касается этой женщины.
— Она… мм… она… честно говоря, я не знаю. — Джой согнула ноги и обхватила руками коленки. — Я не знала ее раньше и не могу сказать, что хорошо знаю теперь. Могу тебе сказать, что она не спит. Я слышала, как она ночью ходит по квартире. Думаю, ей стоит немалых трудов поддерживать контакты с людьми. Когда мы с ней бывали на разных тусовках, я несколько раз замечала, что она смотрит сквозь толпу, как будто телом она здесь, а душой где-то еще. Один раз я застала ее плачущей. Я рано вернулась домой, Кассандра стояла на террасе и смотрела на облака, надвигавшиеся на город. Когда она вернулась, у нее были красные глаза, и она сразу ушла в библиотеку.
— Портрет Рииза все еще там?
— Да.
Алекс покачал головой:
— Я всегда подкалывал его из-за этого портрета, а он говорил, что Кассандре нужно какое-нибудь напоминание о нем, когда он уезжает.
Наступила напряженная тишина.
— Она спрашивала про тебя, — еле слышно сказала Джой.
Голова Алекса поникла, грудь поднялась от глубокого вздоха.
— Что ты ей рассказала?
— Ничего. Я решила, что ты бы не хотел, чтобы я что-нибудь говорила.
— Спасибо. Спасибо тебе за это. — Алекс посмотрел через плечо. — Ты ведь всегда меня понимала, правда?
Джой пожала плечами:
— Не всегда. Но я уважаю твое нежелание распространяться на эту тему.
Он с трудом подошел к ней и сел на кровать. Даже теперь, когда Алекс так похудел, пружины печально застонали под ним. Поморщившись, он распрямил левую ногу.
— Она с кем-нибудь встречается? — резко спросил он.
— Нет.
Алекс закрыл глаза, словно ему стало легче, но потом его лицо помрачнело.
— Еще слишком рано. Но она найдет себе кого-нибудь. У такой женщины, как она, в Нью-Йорке есть выбор.
— Она говорила мне, что ее это не интересует.
— Потом все изменится.
Джой пристально всмотрелась в лицо брата. Горечь, написанная у него на лице, выглядела неадекватной. Разве что он вспоминал своего друга.
— Наверно, она действительно тоскует о своем муже, — сказала Джой. — И я думаю, что она не из тех женщин, которые готовы заполнять пустоту случайными интрижками.
Она надеялась, что Алекс почувствует облегчение, но он сделался еще более напряженным.
Что-то похожее на внезапное прозрение заставило Джой замолчать. Что, если у Алекса чувство к… Боже правый!
— Почему ты не хочешь встретиться с ней? — нежно спросила она.
— Я не могу.
— Почему?
Он резко мотнул головой:
— Это неправильно.
Быстрым движением Алекс поднял один из костылей вертикально вверх и, поставив его резиновым наконечником на середину ладони, удерживал в равновесии. Легкость, с которой он проделал этот трюк, была так характерна для него с его прекрасной координацией и умением управлять своими конечностями. Как настоящему профессиональному атлету, ему всегда прекрасно давались любые виды физической активности.
Джой подумала, что означает для Алекса потеря ноги. Черт! Даже если он сохранит ее, больше не сможет профессионально заниматься парусным спортом. Доктора сказали, что сломанная нога никогда не станет такой же сильной, как раньше.
Она попыталась представить себе, на пороге какой черной дыры он окажется, если не сможет вернуться в спорт. Все, чем он жил, будет потеряно: профессия, товарищи, место приложения его соревновательного духа. Но главное — его страсть к путешествиям. Он будет оторван от моря и привязан к земле.
Джой погладила брата по плечу:
— Я тебя люблю, Алекс. И что бы ни случилось, это никуда не денется.
Поднятый вверх костыль стал падать, но Алекс подхватил его прежде, чем он коснулся пола.
— Я тоже тебя люблю, — сказал он, не глядя на Джой.
Неделю Джой посвятила рисованию эскизов, уходу за Большой Эм и — что было особенно умилительно — ожиданию звонков от Грея. Слава богу, последнее он делал регулярно. Один раз утром. Один раз вечером. Каждый день без исключения.
Грей всегда спрашивал, чем она занимается. Как продвигается работа над платьями. Как дела у ее родных. Джой нравился звук его голоса, нравилось, когда он негромко смеялся или произносил ее имя, это напоминало ей о тех чувствах, которые она испытывала, находясь рядом с ним, ощущая его дыхание.
Как правило, Грей звонил по сотовому, и она никогда не могла определить, где он находится. Чаще всего на заднем плане слышала голоса. Или неразборчивое эхо объявлений в терминале аэропорта. Или городской шум. Джой уверяла себя, что ей достаточно уже одного того, что он звонит. Но понимала, что это неправда. Эти звонки ясно давали понять Джой, чего она от него хочет, но, к сожалению, она подозревала, что это слишком много.
О том, чтобы снова увидеться с ней, Грей больше не упоминал.
Неопределенность убивала Джой, она понимала, что им надо поговорить. Почти быть с ним, почти иметь с ним связь — это было гораздо тяжелее, чем не видеться с ним совсем. Когда вернется в Нью-Йорк, она должна заставить его сесть с ней лицом к лицу и все выяснить.
Этот разговор обещал быть не самым приятным. В конце концов, что всегда говорила Фрэнки про мужчин? Если у тебя есть вопросы, которые надо задать, не жди, что тебе понравятся ответы.
К вечеру пятницы неделя, казалось, стала ползти вперед еле-еле. К счастью, операция у Алекса прошла наилучшим образом, но тем не менее все обитатели «Уайт-Кэпс» пребывали в напряжении. Учитывая все, что пришлось вынести Алексу вкупе с предстоящей свадьбой, везде царила сумятица. Нейт обжегся, когда полез в духовку доставать жаркое. Спайк придавил себе палец. Фрэнки, получив на почте открытку от старой подруги, неожиданно разрыдалась.