— Это верно, — согласился Катон. — Но кем бы он ни был, у него должна иметься возможность передавать сведения пиратам. А это сужает круг.
Макрон улыбнулся: он почти слышал мысли Катона.
— Уже есть кто на уме?
— Не уверен пока. Но соображения насчет того, откуда начинать поиски, уже имеются.
— Твои приказы.
Вителлий вручил Катону пергамент с печатью. Они стояли на берегу, и лодка уже дожидалась молодого центуриона, чтобы доставить его на борт «Спартанца», стоявшего в отдалении на якоре. Отсюда, с суши, очертания триремы лишь угадывались в первых лучах поднимавшегося над горными вершинами солнца.
— По прибытии в Равенну ты будешь иметь полномочия действовать от моего имени. Делай все, что необходимо, без промедления. Если кто-то из местных попытается тебе воспрепятствовать, будь безжалостен. Особые обстоятельства требуют особой решительности, понял?
— Так точно, командир.
— Прекрасно. — Вителлий вручил Катону маленький запечатанный пакет и, понизив голос, сказал: — Это мой доклад. Проследи, чтобы он был отправлен в Рим как можно скорее.
Катон принял пакет и спрятал его в свой вещмешок.
— Так, хорошо. Вроде бы все? — пробормотал Вителлий, кивнув сам себе. — Надеюсь увидеть тебя через несколько дней вместе с подкреплением. Тебе следует доставить его сюда при первой же возможности, не затягивая. Имей в виду: за любую неоправданную задержку с тебя будет спрошено.
— Я понял, командир, — отозвался Катон с холодным презрением.
— Да уж надеюсь, центурион. Было бы жаль вот так взять и положить конец нашей долгой неприязни. Впрочем, уверен, у меня скоро нашлись бы новые недруги.
Губы Катона тронула легкая улыбка.
— Ничуть в этом не сомневаюсь, командир.
Вителлий напоследок смерил его долгим взглядом, потом повернулся и зашагал прочь. Как только префект исчез среди палаток, к Катону подошел Макрон. Двое командиров крепко пожали друг другу предплечья.
— Счастливого плавания, — ухмыльнулся Макрон. — Учитывая наш недавний опыт морских путешествий, тебе может потребоваться вся удача, какая только возможна.
— Думаешь, я этого не знаю? — улыбнулся в ответ Катон. — Макрон, коли нам вообще удастся пережить эту историю, можешь из меня дух вышибить, если я до конца жизни взгляну с одобрением хоть на какой-нибудь корабль.
— Да уж будь спокоен, не премину.
Катон улыбнулся. В этом капризном, переменчивом мире постоянство Макрона служило обнадеживающим фактором. Катон похлопал друга по плечу и повернулся к поджидавшей лодке. Он перебрался через транец, и матросы направили суденышко сквозь линию мягкого, шипевшего и пенившегося прибоя. Вытолкав лодку за черту прибоя, они забрались внутрь, взялись за весла и стали грести в направлении к темневшему в отдалении корпусу «Спартанца».
Обернувшись, чтобы бросить прощальный взгляд на друга, Катон увидел, что Макрон помахал рукой, повернулся и зашагал назад, туда, где между побережьем и темневшим массивом вала теснились палатки.
К тому времени, когда солнце взошло над горами, трирема уже вышла из залива и устремилась в открытое море. Небо над головой затягивали тучи, серые, со стальным отливом волны тяжело вздымались и опадали. Устойчивый ветер дул вдоль побережья, и, чтобы уловить его, моряки поставили главный парус под углом. Стоя на палубе, Катон приметил, что команда поглядывает на горизонт с опаской, как будто боясь, что едва трирема окажется в отдалении от основных сил римского флота, как в погоню за ней тут же устремятся пираты. Повернувшись, он медленно прошел к Альбину, выглядевшему столь же обеспокоенным, как и его люди. Видя это, Катон попытался изобразить то бесстрашное спокойствие, которое часто восхищало его в Макроне.
— Думаешь, они все еще там?
Альбин кивнул.
— Должны быть. Они наверняка оставили несколько судов следить за нами.
— Нам грозит опасность?
Альбин смерил его взглядом.
— В море всегда грозит опасность. И со стороны пиратов, и со стороны богов, и со стороны стихии.
Катон слабо улыбнулся.
— Я имел в виду врага.
— Да, знаю. Но море нынче неспокойное, а при такой волне мы, пожалуй, можем чувствовать себя увереннее, чем они. — Альбин взглянул на свинцовые тучи над головой. — Сейчас меня больше беспокоит погода. Есть опасение, что мы угодим в поддув.
— Угодим в поддув? — Катон поднял брови. — Это, похоже, какое-то флотское выражение, мне незнакомое.
На сей раз улыбнулся Альбин.
— Ладно, объясню. Дело пахнет бурей. Штормовой ветер, вздымающиеся волны. Жуть, да и только.
— Коли так, пусть лучше будет «поддув», — хмыкнул Катон, оглянувшись через плечо в сторону Иллирийского побережья, и обнаружил, что оно уже фактически пропало из виду; лишь линия гор еще окаймляла горизонт.
— Вижу парус!
Все взоры вскинулись к мачте, а потом переместились в направлении, куда указывала рука наблюдателя.
— Два… нет, три паруса!
Альбин сложил ладони у рта и прокричал:
— Куда они направляются?
После недолгой паузы наблюдатель с фатализмом, очевидным для всех на палубе, ответил:
— Наперехват нам, командир. Теперь они уже достаточно различимы: это те самые пираты.
— Ладно. Сообщай обо всех их маневрах! — Триерарх Альбин опустил руки, крепко сжал кулаки, а потом убрал их за спину, чтобы те не выдавали его состояние никому, кроме Катона и рулевого.
— Их три, — пробормотал Катон. — Этого достаточно, чтобы с нами справиться?
— Более чем, если ими хорошо управляют. Они поймают ветер и попытаются подойти к нам под углом.
— А мы можем от них уйти?
Альбин поджал губы, сопоставляя скорость своего корабля и пиратских судов.
— Нет, если только погода не ухудшится. Если этого не случится, они настигнут нас к полудню. Преимущество в числе и скорости на их стороне. Но им придется попробовать взять нас на абордаж: пытаться протаранить при таких условиях было бы опасно. «Спартанец» — корабль крепкий, борта имеет прочные, из отличного мореного дерева. — Триерарх горделиво кивнул. — Нет, им нас не продырявить.
Почувствовав в этих словах не просто браваду, но и некую толику уверенности, Катон, слегка успокоившись, перешел к борту и вместе с другими моряками стал всматриваться в даль, высматривая на горизонте пиратские паруса.
Не прошло и часа, как те появились: три маленьких темных треугольника, то возникающих, то пропадающих из виду в зависимости от того, поднимался или опадал на волнах боевой корабль.
Альбин озабоченно наблюдал за вражеским продвижением и, когда пиратские паруса оказались полностью в поле зрения, отдал приказ: