— Говори же.
Негромко воскликнув, Глабий дернулся на полшага вперед и пришел в себя.
— Займи их внимание, — дал негромкое указание Семпроний. — Действуй.
Глабий кивнул, еще раз набрал воздуха в грудь и, изо всех сил стараясь не обращать внимания на прилетевший от ворот новый крик, продолжил:
— Друзья мои, позвольте сказать, что, посовещавшись с сенатором, я согласился отказаться от поста правителя ради единства и безопасности нашего народа. Итак, я приветствую сенатора Гая Семпрония в качестве исполняющего обязанности правителя провинции Крит! — Он поднял руку со стиснутым кулаком к небу.
Реакции не последовало. Лица его друзей и сторонников свидетельствовали, что они не верят своим ушам; некоторые из них уже продвигались бочком к месту, откуда можно было бы рассмотреть происходящее возле главных ворот. Молчание нарушил один из телохранителей, шагнувший вперед и ткнувший пальцем в сторону Глабия.
— А кто будет платить нам, а?
— Он прав! — присоединился к возмущению другой голос. — Мы лишимся твоей сраной работы.
Раздался целый хор недовольных голосов. Наконец, тонкий и сердитый голос провозгласил:
— А зачем нам этот жирный ублюдок? Давайте сами выберем себе правителя, парни! Пора вспомнить о демократии, так?
Толпа зашлась смехом, и Глабий простер к ним обе руки, призывая к тишине:
— Делайте, как я говорю! Это я плачу вам!
— Теперь уже нет! — послышалось из толпы; кто-то в первых рядах нагнулся, подобрал камень и швырнул его в сборщика налогов, угодив тому в плечо.
— Ох! — дернулся Глабий.
Макрон негромко шепнул сенатору:
— Мы проигрываем ситуацию, господин. Если останемся здесь еще хоть сколько-нибудь, эти «друзья» отобедают нашими жареными яйцами.
Катон не отводил глаз от приближавшегося к нему острия меча — сверкающего и сулящего смерть. На сей раз страж не промахнется. Но из-за ворот уже доносился топот ног Плотия и его ауксилариев, торопившихся к открытым воротам. Услышал их и страж, в нерешительности обернувшийся через плечо.
Времени на размышления не было, и Катон среагировал инстинктивно. Пригнувшись, он прыгнул вперед, проскользнув под клинком, обхватил стражника за ноги и всем своим весом попытался сбить своего врага на землю. Удар заставил стражника отступить на шаг, однако крепкое сложение позволило ему устоять, и он яростно взглянул на Катона. Клинок его все еще был обращен к небу, и он со смаком обрушил рукоять на голову центуриона.
Зубы Катона лязгнули, в глазах потемнело. Пальцы, впивавшиеся в ноги врага, ослабели, несмотря на всю волю, с которой он заставлял их держать. Тело на мгновение отказало ему, он тяжко рухнул на бок. Как только зрение начало проясняться, первое, что увидел сощурившийся от света Катон, был силуэт склонившегося над ним противника, уже заносившего меч с воплем:
— Ну, сейчас получишь!..
На Катона обрушилась настоящая буря звуков: топот сапог, скрип петель ворот, стон внезапной боли. Катон заморгал. Стражник куда-то исчез; сам он смотрел в синее небо, на фоне которого образовался новый расплывчатый силуэт.
— Центурион Катон! Ты жив, господин?
— Что? — Катон на мгновение зажмурил глаза, прогоняя дурноту. Чужие руки подняли его на ноги и не дали упасть.
— Господин?
Воин открыл глаза, перед которыми на сей раз предстало вполне четкое и озабоченное лицо центуриона Плотия.
— Все хорошо. Этот тип оглушил меня, но сейчас все хорошо.
Ауксиларии толпой валили через ворота на площадь внутри акрополя. Катон указал рукой на храм Юпитера, перед которым Макрон, Семпроний и Глабий отступали перед разъяренной толпой.
— Плотий, со всеми людьми туда, быстрее!
Тот кивнул и поднял меч, созывая своих людей. Заметив алую полоску на краю лезвия, Катон посмотрел вниз и увидел у своих ног раскроенное мечом лицо стражника.
— Десятая Македонская! — рявкнул Плотий. — За мной!
И он затопал по камням мостовой, рванувшись в сторону храма; за ним спешили его люди, взяв на изготовку щиты и копья. Неуверенной рысью поспешил за ними и Катон, к которому после удара по голове еще не вполне вернулось чувство равновесия.
Теперь камни сыпались на них дождем, и Макрону и остальным двоим приходилось прикрывать головы руками. Глабий бросился бежать к административному зданию. Увидев это, толпа с восторженным воплем устремилась за ним.
— Господин! — окликнул Макрон Семпрония. — Бежим!
Оба римлянина повернулись на месте и пустились следом за Глабием, преследуемые ближайшими соратниками сборщика налогов. Позади толпы друзья и клевреты сборщика налогов отступали с ужасом на лице. Глабий, пыхтя, добежал до входа и сразу же бросился к своему кабинету, словно там можно было укрыться от преследователей. Оставшийся за его спиной Макрон немедленно сообразил, что если они не остановятся, то будут пойманы и убиты на месте. Дверной проем представлял собой удобное место для обороны. Замерев на месте, ветеран повернулся боком, пропуская Семпрония.
— Бери-ка эту дубинку, господин! — Макрон указал сенатору на удобный обломок столба, оказавшийся под рукой на груде битого камня.
Семпроний подхватил палку, поудобнее перехватил ее, и вдвоем они обратились к подступающей толпе. Расставив понадежнее ноги, Макрон, оскалившись, выставил вперед кинжал. Впереди толпы бежал один человек, тот самый, что бросил первый камень. Приблизившись к входу, он остановился, в нерешительности глядя на Макрона и Семпрония. Следующие двое последовали его примеру, а затем и основная толпа притихла, обнаружив перед собой двоих римлян.
— Бросайте оружие и уходите! — приказал Семпроний.
Никакой реакции не последовало, толпа взирала на него с откровенной враждой. Рискнув глянуть налево, сенатор увидел первых ауксилариев, бегущих в сторону храма.
— Убьем их! — донесся голос из тыльной части толпы. — Убьем!
— Тихо! — Семпроний протянул вперед руку. — Тот, кто прикоснется к нам хоть мизинцем, погибнет! Вы проиграли. Пришли мои люди. Вон они! Смотрите! — Он ткнул пальцем в сторону Плотия и его людей, уже приближавшихся к храму: — Бросайте оружие, пока еще не поздно. Этим людям приказано убивать всех, кто будет сопротивляться! Делайте, как я говорю: бросайте мечи!
Толпа на мгновение застыла в неуверенности, и какое-то мгновение Макрон даже опасался того, что они будут сопротивляться и начнут с того, что убьют их с сенатором. Но тут раздался тупой лязг рукояти первого меча о камни мостовой. Звук повторился, затем оружие побросали все.
— А теперь всем отойти, — приказал Семпроний. — Вон туда, к храму!
Толпа шевельнулась, люди попятились, с опаской глядя на приближавшихся ауксилариев. К тому времени, когда Плотий и его люди оказались у входа в здание, на площадке перед ним уже никого не было.