Как только Семпроний оставил комнату, Катон расслабился, и охваченные неловким молчанием офицеры принялись переводить взгляды то на него, то на Фульвия. Катон проговорил:
— Итак, ситуация понятна всем, господа. Пусть люди ночью хорошо отдохнут. В ближайшие дни нас ждут серьезные испытания. — Он чуть улыбнулся. — Все свободны. Центурион Фульвий, останься.
Фульвий кивнул и замер на месте, пока остальные офицеры цепочкой выходили из комнаты, и последний из них прикрыл за собой дверь.
Катон занял кресло, покинутое Семпронием, и невозмутимо посмотрел на своего собеседника.
— Не думаю, что решение правителя слишком обрадовало тебя.
— Не спорю, не обрадовало, — не стал лукавить Фульвий. — Надеюсь, твой послужной список действительно настолько хорош.
— Это так.
— Значит, ты великолепный молодой офицер, — продолжил Фульвий. — И я уверен в том, что ты далеко пойдешь… со временем. Но спроси себя сам, тот ли это момент, когда позволительно предпринимать такой риск и предпочитать молодость опыту?
— Как мне кажется, правитель достаточно убедительно доказал, что я обладаю всем нужным опытом, — отрывисто ответил Катон. — В любом случае, вопрос о том, кто из нас должен командовать, имеет чисто теоретическое значение. Правитель назначил меня. И, конечно, в ходе кампании я всегда буду рад услышать от тебя любые предложения, которые ты захочешь сделать.
Фульвий кивнул, и Катон решил, что следует убедиться в том, что его собеседник не воспримет эту фразу как приглашение подорвать его авторитет:
— Учти одно, Фульвий. Я не потреплю попыток противоречить мне перед другими офицерами и солдатами. Понятно? Если ты не согласен с любыми моими решениями, спорить будем наедине…
— Понятно.
Катон глубоко вздохнул:
— И начиная с этого мгновения, ты будешь называть меня господином.
Справившись с раздражением, Фульвий ответил официальным приветствием:
— Да, господин.
— Хорошо.
Катон испытывал облегчение от того, что конфронтации в настоящий момент удалось избежать. На самом деле он не сомневался в том, что для предстоящей работы трудно найти более подходящего человека, чем Фульвий, не говоря уже о Макроне. Однако способа избежать ответственности, которую возложил на него Семпроний, просто не существовало, если только не передать всю власть центуриону Фульвию, а он не мог пойти на это, пока Юлия и Макрон находились в руках мятежников. Катон молча улыбнулся, осознав, что именно по этой причине Семпроний и возложил на него верховное командование. Сенатору нужен был такой человек, который не станет подвергать риску жизнь его дочери. Единственным человеком, для которого жизнь Юлии была столь же дорога, как и для ее отца, был Катон. Обращение к его послужному списку было всего лишь уловкой, предназначенной для того, чтобы заслужить уважение Фульвия, без особой радости осознал молодой человек. Но, так или иначе, он сделает все, что в его силах, чтобы подавить восстание и спасти Юлию и Макрона.
Фульвий проявлял признаки нетерпения, и Катон прогнал прочие мысли, сосредоточившись на деталях предстоящей кампании.
— Нам нужно спланировать наступление и скоординировать его с военными кораблями. Пошли кого-нибудь за членами твоего штаба. У нас впереди долгая ночь.
— Да, господин. — Фульвий поднялся, отсалютовал и вышел из комнаты.
Катон проводил его глазами, вздохнул и протянул руку к чистой восковой табличке и стило, чтобы сделать заметки по порядку продвижения его войска.
Колонна уже находилась на марше, когда рассвет осветил восточный горизонт водянистым розовым светом. Две турмы всадников ехали на полмили впереди первой когорты легионеров. Конники разъехались широкой полосой, чтобы заранее исключить возможность засад и ликвидировать любых соглядатаев, которых рабы могли оставить на дороге на Оло. Катон разъяснил декурионам каждой турмы, что ему нужны пленные для допроса. И более чем обо всем остальном, он хотел знать, живы ли Макрон и Юлия. Сомнений в том, что именно этим путем прошло войско рабов, не могло быть. Местность на пути римской колонны была опустошена врагами, оставившими на ней сожженные дома, трупы и следы костров. Катона по-прежнему интриговала причина, заставившая Аякса внезапно уйти от Гортины и направиться к восточному побережью.
Сидя верхом на коне возле городских ворот, Катон следил за тем, как длинная колонна легионеров, за которыми следовал обоз и ауксиларии, вытягивалась змеей по дороге, уходившей вверх, к невысоким холмам на горизонте. Через несколько часов военные корабли в Матале также получат приказ и начнут двигаться вдоль южного берега. Но хотя войску нужно пройти всего шестьдесят миль через хребет острова, а флоту предстоит проплыть, по меньшей мере, в четыре раза больше, корабли придут первыми и, согласно приказу, перекроют вход в бухту, не позволяя другим судам ни войти, ни выйти из нее. Если мятежники намеревались бежать с острова морем, путь этот будет закрыт для них, а приближение войска Катона оставит им очень ограниченное пространство для маневра, особенно если учитывать численность их безоружного обоза.
Когда хвост колонны покинул городские ворота, Катон увидел Семпрония, прошедшего через небольшую калитку и направившегося к нему.
Катон отсалютовал.
— Доброе утро, господин. Ты пришел проводить нас?
Семпроний ответил на приветствие рукопожатием:
— Да сохранят боги, Катон, тебя, Юлию и Макрона.
Центурион кивнул:
— Я сделаю все возможное, чтобы освободить их.
— Я знаю это. — Семпроний выпустил его ладонь, отступил на несколько шагов, и Катон уздой и пятками послал коня рысью вперед вдоль вереницы отягощенных походным снаряжением ауксилариев, углублявшихся в облако пыли, поднятой передовыми отрядами.
На переход до горного городка Литт ушло два дня усердного марша. Землетрясение разнесло в щебенку его стены, и мятежные рабы ограбили город, предав мечу почти всех уцелевших жителей. Горстка стариков, женщин и детей с неподвижными лицами бродила между развалин. Катон приказал накормить их и выделил пару десятков солдат, чтобы проводить уцелевших в Гортину. Затем, пока солдаты сооружали походный лагерь из битого камня и устраивались на ночлег, Катон присоединился к Фульвию и его штабу в небольшом храме Афины, уцелевшем в уголке форума. Один из писцов уже зажигал масляные лампы и раздавал их коллегам, сидевшим, скрестив ноги, на полу, приготовясь к обычной писанине — отчетам о численности подразделений и расходовании рационов. Пока Фульвий подписывал каждый из отчетов, Катон начал читать ежедневные сообщения разведчиков, которых Семпроний отправил за войском восставших рабов. Все они подтверждали, что Аякс по-прежнему направляется на восток, в сторону Оло. Катон удовлетворенно кивнул. Теперь вражеское войско уже должно было оказаться на берегу моря, в расставленной западне. Трудно было поверить в то, что Аякс мог совершить такую ошибку, и на какое-то мгновение Катон погрузился в тревоги и сомнения. Здесь крылось нечто непонятное для него. Какая-то причина, объясняющая очевидную как будто ошибку гладиатора.