— Волки, ко мне! — выкрикнул Катон, выхватывая меч и устремляясь по дощатой дорожке к одинокому часовому. С другой стороны по той же дорожке к нему тоже спешили бойцы. Здоровяк-дуротриг оседлал было частокол, но сумел перебросить через него лишь одну ногу. Часовой вонзил в его глотку копье, и тот полетел вниз, схватившись обеими руками за горло и поливая своих соплеменников алой кровью.
Отмщение последовало мгновенно. Снизу прилетело несколько дротиков. Часовой вскинул щит, прикрывая лицо, однако открыл при этом живот, и сразу два дротика поразили его, сбросив во двор усадьбы. Прежде чем Катон успел занять место убитого, другой вражеский воин перемахнул через частокол и спрыгнул со щитом и мечом в руках на обводную дорожку.
Посмотрев в обе стороны и убедившись, что атребаты еще далеко, а римлянин много ближе, он проревел боевой клич и бросился на центуриона. Когда дуротриг устремился к нему, Катону почудилось, будто время замедлило ход, и за какой-то коротенький миг он сумел хорошо разглядеть нападавшего. Тот был молод, могуч как бык, но, пожалуй, несколько грузен для своих лет и роста. Доски настила скрипели и прогибались под его тяжестью. Катон стиснул зубы и ускорил бег. Преимущество в весе и силе было явно на стороне дуротрига, и он злобно оскалился, рассчитывая при столкновении без труда сшибить чужеземного мозгляка с ног. Однако в последний момент Катон отскочил в сторону, прижался к частоколу и прикрылся щитом.
Не имея возможности остановиться или хотя бы изменить направление бега, дуротриг тяжело ударился о римский щит. Пролетев по инерции мимо, он зацепился ногой за край дощатой дорожки, покачнулся, взмахнул в воздухе сжимавшей меч рукой, чтобы восстановить равновесие, и получил удар в спину. В тот же миг центурион уперся сапогом в обнаженную, мускулистую плоть и, вырывая клинок, спихнул врага с вала. Это усилие сбило ему дыхание, а когда он, хватая ртом воздух, обернулся назад, то увидел, что через частокол перебрались еще двое врагов. Один из них повернулся к нему, другой — навстречу маленькой группе Волков, спешащих помочь своему командиру. Дальше за ними по всему валу разворачивались ожесточенные стычки, но атребатам пока удавалось копьями и мечами урезонивать дуротригов, дерзавших влезать на бревенчатую ограду.
Отметив это, центурион полностью сосредоточил внимание на новом противнике, смуглом кельте, более пожилом и, видимо, более осторожном, чем его опьяненный жаждой крови предшественник.
Он приближался к римлянину скользящими, выверенными шажками, слегка согнув колени и чутко балансируя на кончиках пальцев, а меч держал так, что мог с равным успехом послать его или в голову, или в корпус врага. Катон понял, что этого опытного бойца обхитрить невозможно, а потому, когда их разделяло всего шагов десять, он просто дико заорал и метнулся вперед.
Воин ожидал более сдержанной, прощупывающей атаки, и столь бешеный натиск застал его врасплох. Удар тяжелого щита сбил кельта с ног, а Катон, пробегая над ним, лягнул его каблуком в лицо и ткнул мечом в грудь. Неглубоко, но из этой схватки дуротриг был выведен. Получив клинок между ребер, он охнул и остался валяться, в то время как Катон уже с ходу атаковал следующего взбиравшегося на ограду врага. Тот еще тянулся за оставленным сзади копьем, и на лице его вспыхнуло неподдельное изумление, когда невесть откуда взявшийся римлянин вогнал короткий меч ему в глаз, пронзив мозг. В тот же миг центурион вырвал клинок из глазницы повалившегося назад дикаря, заметил ухватившиеся за край ограждения руки, бросился к пытавшемуся подтянуться воину и глубоко рассек ему плечо. Тот, с криком разжав хватку, упал, и на этом, кажется, штурм данного участка выдохся. Со стороны дуротригов понеслись дротики, и Катон, едва успев уклониться, присел под стеной.
Четверо Волков, пригнувшись, подбежали к нему.
— Этого прикончить!
Катон указал на врага, зажимавшего рану в груди. Сверкнувший меч рассек ему глотку, и дуротриг с булькающими звуками медленно опустился на землю, после чего несколько раз дернулся, пытаясь встать. Катон смотрел, как он умирает, теряя жизнь вместе с кровью. Враги продолжали забрасывать стену дротиками, делать пока было нечего.
— Командир!
— Что?
Центурион с виноватым видом оторвал взгляд от мертвеца. Один из Волков указывал ему за спину.
— Там, командир!
Катон обернулся и шагах в двадцати от себя увидел руку, а потом голову и плечи воина, перебиравшегося через частокол. Дуротриги в тех местах, где их остановили, подавили активность защитников царской усадьбы массированным обстрелом, а сами тем временем начали штурм других частей ограждения.
— За мной!
Пригнувшись, Катон бросился было вперед, чтобы разобраться с новой угрозой, но вскоре остановился. Быстрый взгляд показал ему, что враги переваливают через ограждение на всей его протяженности, вплоть до отряда Мандракса. Вот еще трое из них, попав на дорожку для караульных, тут же спрыгнули с нее вниз, во двор, а на смену им со стороны города лезли другие. Катон увидел, что с трех приставленных к стене лестниц постоянно извергается людской поток. Схватка за вал была проиграна. Он обернулся к своим людям, дернув ближайшего за плечо:
— Ты! Бегом к Макрону! Скажи ему… нет, просто покажи, пусть увидит, что здесь творится. Он сам сообразит, что делать.
— Есть, командир!
Воин бегом припустил вдоль частокола к воротам.
— Уходим, — велел Катон остальным и первым спрыгнул с караульной дорожки во двор усадьбы.
Волкам он приказал бежать к редуту. И пока они пересекали просторный двор царской усадьбы, сам Катон побежал к собиравшимся под стеной дуротригам. Один из них заметил центуриона и закричал, указывая на него товарищам. Катон, не обращая на это внимания, остановился и тоже закричал поверх их голов:
— Мандракс! Мандракс!
Мандракс оглянулся и увидел опасность.
— Уходи! — выкрикнул Катон, махнув мечом в сторону царского чертога.
Предупредив знаменосца, центурион повернулся и побежал, слыша за спиной торжествующий рев дуротригов. Бросив взгляд через плечо, он увидел во всей полноте ужасающую картину. Враги повсюду перебирались через частокол, а уцелевшие Волки улепетывали к редуту. Но в самой их гуще, над морем голов и наконечников копий сверкала золотом оскаленная волчья пасть. Дуротриги уже нагоняли некоторых раненых, не способных быстро бежать атребатов и добивали их. Макрон на своем левом фланге увидел, что тылы пали, еще до того, как до него добрался посланный Катоном гонец. Его легионеры, повинуясь приказу, бросили свои позиции и посыпались с вала.
Катон тоже бежал со всех ног, инстинктивно вжимая голову в плечи и даже пытаясь вообще втянуть ее внутрь новых пластинчатых доспехов, в то время как позади него, совсем близко, слышались завывания дуротригов. Впереди уже вздымалось наспех возведенное заграждение, в каком с одной стороны был оставлен проход. Он перекрывался тяжело нагруженной подводой, которую сейчас откатили, чтобы открыть доступ отступавшим. Многие уже устремлялись туда, бросая испуганные взгляды на наседавших преследователей. Оказавшись в задних рядах охваченных страхом людей, пробивавших себе путь локтями в надежде спасти свои жизни, Катон возопил что есть мочи: