– Больше ничем помочь не могу, спать мне надо.
– Спасибо, нам пора идти. – Даша подошла к подоконнику и обняла Фадея.
Кот вытерпел ласку и пожелал:
– Счастливого пути.
– Руслан, – позвала девочка, – ты разве не обнимешь Ваську, то есть Фадея?
Он робко обнял кота и мог поклясться, что тот поморщился.
– Наверно он просто похож на твоего Ваську, – подала голос с печи Яга.
– Да, скорее всего, – наблюдая, с каким удовольствием кот моет за ушком, согласился мальчик.
– Да похож, просто похож.
Даша взяла друга за руку:
– Я думала, Васька один такой – а оказывается нет.
– Похож, – убито прошептал Руслан и, не глядя на кота, отошел в сторону.
Фадей перестал мыться, развалился на подоконнике и промурлыкал:
– А может, и не просто похож.
Руслан с надеждой взглянул на кота:
– Ты Васька, ведь так?
– Уй, – застонала Яга, – молодец, а ноешь – ну прям девчонка.
Даша заметила, что друг покраснел, и заступилась:
– Васька погиб, а он даже не успел с ним попрощаться. Мы очень его любили!
– Любили не любили, – проворчал Фадей, – а умер в одиночестве.
– Откуда ты знаешь?! – вскричали ребята.
– Я, позвольте признаться, многое знаю да помалкиваю.
– Спать мне надо, – напомнила Яга. – Подите на улицу. Болтают и болтают, распрощаться все не могут.
– Все, уходим! – улыбнулась Даша и потянула друга. – Идем.
Руслан коснулся мягкой лапки и прошептал:
– Если ты все-таки каким-то чудом Васька, прости меня, мне очень жаль, что я не смог быть рядом в нужный момент.
– Уверен, твой Васька все понимает, – отвернулся от него кот.
– Я как раз очень хочу, чтобы он понял.
– Прощайте, – Даша взялась за ручку двери.
– Прощай-прощай, – проворчала старуха, хитро посмотрела на Руслана и подмигнула: – А тебе до свидания.
Руслан кивнул и молча вышел из домика. Как только под ногами оказалась земля, изба поднялась, из нее донеслось кряхтенье, а курьи лапы принялись топтаться на месте, переминаясь.
Даша весело улыбнулась:
– Прощай, изба!
Ребята дошли до края дороги и остановились. Зеленая долина в заходящем солнце оказалась наипрекраснейшим зрелищем. Розово-сиреневое небо, точно растаявшее мороженое над головой, бескрайняя зелень лугов, море цветов: красные, синие, желтые, белые, голубые, сиреневые, оранжевые, – хотелось упасть в них и беззаботно лежать, глядя в небеса. Даша, сама того не замечая, засмеялась. Было так хорошо любоваться закатом и совсем не страшно смотреть в неизвестность. Внутри словно жил солнечный зайчик, такое необходимое и прекрасное осознание, что она не одна. Рядом друг, самый лучший и верный.
Она смотрела в серые глаза Руслана и видела, как в них, словно в зеркале, отражается небо. Он не отрывал серьезных и немного грустных глаз от горизонта, и ей очень хотелось утешить его, но она сдерживалась. Друг не любил, когда его утешают, не любил показывать, что ему бывает плохо и хочется плакать. Она не считала, что плачут только девочки. Плакал ее дедушка, ветеран войны, когда умерла бабушка, и никто не упрекал его, никто не говорил, что ему нельзя плакать. Она видела слезы отца, когда мама попала в больницу. В слезах не было ничего постыдного, только объяснить это другу она не могла.
Руслан посмотрел на нее и спросил:
– Что? Я испачкался?
– Нет. – Она улыбнулась, и чтобы не заключить его в объятия, убрала руки за спину.
Друг со вздохом опустил голову.
– Думаешь, это был Васька?
– Думаю, это он.
Руслан ковырнул носком кроссовки землю и пробормотал:
– Как такое может быть?!
– Не знаю, наверное, так же, как все тут происходит. – Она усмехнулась. – Чудеса на каждом шагу.
– Ему, скорее всего, будет хорошо у Бабы Яги, она ведь совсем не злая, молоко ему дает.
– Мне она понравилась, – согласилась Даша, – им хорошо вместе.
– Да, – он тяжело вздохнул и повторил: – Да, ему теперь хорошо. – Руслан вынул из кармана компас и кивнул на расстеленный у их ног зеленый мир. – Нам туда.
Все-таки она не удержалась и обняла его. Друг слегка нахмурился, но потом все же улыбнулся и смущенно спросил:
– Пойдем?
На крыше избушки Яги закукарекал петух. В который раз девочка подумала, как ей повезло, что у нее есть этот сероглазый добрый мальчик. Нельзя было в словах выразить, как сильно она им дорожила. Только сердце билось сильнее, дыхание перехватывало, безудержно хотелось смеяться, и чтобы он не грустил, а чаще улыбался, смеялся вместе с ней.
Они недолго постояли в молчании, любуясь долиной, а потом взялись за руки и побежали с горы.
Солнце садилось в тот день особенно неохотно. Ребята шли по мягкой травке, огибая кустарники, где гнездились колибри. Птички совсем не боялись, напротив, высовывали из гнезд любопытные длинные клювики и провожали взглядом черных глазок. Бабочки разных размеров и расцветок порхали с цветка на цветок, жужжали пчелы, в воздухе витал щекочущий, сладкий аромат долины.
Руслан посмотрел на компас и заметил:
– Стрелка чуть сдвинулась, нужно идти немного левее.
Даша глянула на дрожащую стрелку и покрутилась на месте. Огромную зеленую долину, напоминавшую стадион, только в три раза больше, стеной окружал лес – гигантские дубы обступили ее как стражники.
– Где мы будем ночевать? – спросила она, снова глядя на дрожащую стрелку.
– Нигде, – повел плечом друг, – можно прямо тут.
– Где?
Руслан кивнул себе под ноги.
– Вот тут.
– На земле, да? – хмурясь, уточнила Даша.
– Кроватей тут нет, – справедливо заметил он.
В молчании они двинулись дальше, солнце потихоньку сползало за кроны деревьев, и от его красно-желтых лучей казалось, что лес полыхает огнем. Крошки колибри поудобнее устраивались на ночлег, куда-то попрятались бабочки, долина готовилась к наступлению темноты.
Даша покосилась на друга, ей было жутковато оставаться ночью в лесу. Она ходила как-то с мамой и папой в поход, но спали они в палатке, а не на траве под открытым небом. Одно дело когда рядом родители, которые все знают и ничего не боятся, и совсем другое – разлечься посреди поля в чужом королевстве, где всем заправляет палач в юбке.
– Боишься? – догадался Руслан.