Абориген не был расположен поговорить. Закурил третью от станции сигарету, смотрит под ноги, делает вид, что рядом никого нет.
– Мне нужно найти Машу Быстрову, – сказал Гриф.
– Ищи, – разрешил абориген.
Тропинка вышла к лесному озеру. На берегу, рядом с раскидистым дубом, отдыхали «земляне». Двое купались, остальные загорали. На секунду остановившись, абориген отбросил в сторону окурок и пошел к ребятам.
Да, подумал Гриф. Не хватало только разборки с местными борцами против инопланетного вторжения.
Стоять на тропинке в ожидании, когда мужичонка примет решение – натравливать мальчишек на пришлого или нет, – не хотелось. А что было делать? Мужичонка говорил торопливо, но тихо. Качнул головой в сторону Грифа.
– Машу? – переспросил Петруха в полный голос. – Этот, что ли?
«Земляне» встали с травы и, не одеваясь, пошли к Грифу. Спортивные, подтянутые.
Гриф вздохнул и поставил сумку на землю.
– Тебе зачем Маша? – с ходу спросил Петруха.
Спасибо, хоть не сразу ударил.
– У меня для нее передача от отца.
– У нее нет отца, – сказал Петруха.
Его приятели, не торопясь, взяли Грифа в полукольцо.
– Уже – нет, – подтвердил Гриф.
Мышцы на животе мальчишки напряглись, подрагивают. Зрачки чуть сузились. Грифу очень мешали очки, но их он пока решил не снимать.
Двое мальчишек выбрались из озера и подошли, замкнув кольцо вокруг Грифа.
Мужичок присел на лежащее на берегу бревно. Курил очередную сигарету. Нервничает. Заметно – нервничает. На перроне, когда метелили поклонников инопланетян, он был совершенно спокойным. Сейчас – нервничает. Это значило, что сам он считает ситуацию серьезной.
– Что значит «уже нет»? – спросил Петруха.
– Это значит, что вчера он умер. И перед смертью…
Петруха хмыкнул. Понятное дело, все это похоже на кинуху. Умирая, папа велел передать. А что делать, если все так и было?
– Через час электричка. До станции проводить? – спросил Петруха.
Он говорил короткими фразами с очень серьезным выражением лица. Деловито, подумал Гриф.
– А если я…
– Без «если».
– Вот так?
– Именно так. И не иначе.
Чушь какая-то! Серьезный человек, перед которым стоит очень серьезная проблема, вынужден терять время в бессмысленных препирательствах с местной шелупонью.
– Ты, часом, не журналист? – спросил Петруха.
Гриф промолчал.
– Он не журналист, Лукич? – спросил Петруха у мужичка.
– А хрен его знает. – Лукич выбросил окурок.
– А если журналист? – Петруха вроде даже засомневался. – Потом напишет про нас…
– Не журналист, – сказал Гриф. – Совершенно. Просто друг ее отца.
– А отец перед смертью адрес чего не шепнул? За тридевять земель, в тридесятом царстве…
– Мальчики, – сказал Гриф самым мирным тоном, каким только мог. – Не нужно цепляться к старшим. Если взрослый дядя задал вопрос, нужно вежливо ответить. А если другой взрослый дядя подбивает делать гадости – послать того дядю к хренам собачьим.
– Очки сними, – посоветовал Петруха. – Чтобы глаза не повредить.
Бить будет с левой ноги, подумал Гриф. Легко подпрыгнет и ударит. Действительно, может разбить очки и повредить осколками глаза. Ему так кажется.
– Как скажешь… – Гриф медленно снял очки.
– Твою мать… Блин! Ни хрена себе! – Те, что стояли перед Грифом, вскрикнули одновременно, двое сзади ничего не поняли, и специально для них Гриф оглянулся. – Черт!
Жаль, что не ночь. Ночью глаза выглядят еще эффектнее. Если их заставить светиться. Потом будет немного печь, но производимое впечатление того стоит.
– Мне нужно найти Машу Быстрову, – сказал Гриф.
Он не успел заметить, откуда в руках у белобрысого паренька оказалась палка. Парень стоял сзади, посему решил, что фокус пройдет.
И был очень удивлен, что не получилось. Палку у него отобрали, сломали и выбросили.
– Я не буду с вами драться, – уже с трудом сдерживаясь, процедил Гриф. – Я просто сейчас начну рвать вас в клочья.
– Стоп! – крикнул Лукич. – Стоять!
Лукич подошел к Грифу, заглянул в глаза.
– Ты из…
– Из, – подтвердил Гриф.
Петруха опустил нож.
– Извини, – сказал Лукич. – Я ж не знал.
– Извините… – сказали мальчишки. – Фигня получилась.
– Нормально.
Яркое солнце отражалось от поверхности озера, солнечный зайчик оттолкнулся вдруг, прыгнул в глаза и вгрызся в мозг.
Гриф надел очки, но боль не прошла. Гриф зажмурился, чего, в общем-то, делать не следовало. Стало еще больнее.
Так нельзя. Гриф попытался вспомнить, когда промывал глаза. Нельзя так. Процедуры нужно повторять регулярно.
– Я отойду на секунду, – сказал Гриф. – Сюда, в сторонку.
Он присел над сумкой спиной к зрителям, уже практически на ощупь нашел аэрозоль, снял очки и обработал глаза.
Боль исчезла мгновенно. Но вонять от него теперь будет мерзостно. Теперь, даже если он очень захочет сохранить инкогнито, ничего у него не получится.
Лукич и мальчишки молча ждали, когда Гриф закончит. Только один из мальчишек поморщился, когда запах долетел до них. Поморщился и испуганно оглянулся на приятелей – не заметил ли кто.
– Не хочу показаться вам назойливым, но мне нужно найти Машу Быстрову.
Мир вокруг снова обрел четкость и однозначность.
Деревья больше не казались полупрозрачными, и рыба в озере больше не отсвечивала сквозь толщу воды. И солнечные зайчики больше не пытались убить.
Через полчаса его привели к дому Быстровых.
Впрочем, «к дому» сказано было с большой степенью упрощения. К особняку.
– Они, как раз, неплохо живут, – пояснил Лукич. – Они – это мать, сожитель ее… А Маша… Наши почему так «космополетов» не любят… Из-за Маши вот и не любят. Она ведь… когда более-менее… гулять выходит. За ней Гриша следит, охранник. Нормальный парень, не мешает с ребятами разговаривать… ну, типа разговаривать… Какая там беседа может быть… Слезы одни. Наши бабы поначалу своих девок к ней не допускали, боялись. Вдруг что найдет на городскую… А потом даже наоборот. Девки – они дуры. Начитаются… Читал «Звездную любовь»? Нет? А я пролистал… Мне «земляне» вон подсунули. Петруха говорит – посмотри, какие сволочи… Там про то, как наша девчонка полюбила инопланетного, а тот соответственно ее… Детей, ясное дело, быть не может, но это и не важно, если любовь. Настоящая, со звезд… Ее семья была против, тогда девчонка все бросила и ушла к любимому. И они улетели к звездам. Суки. Я бы этого писателя…