– Не мог…
– Да. Я до сегодня даже не пытался его найти. Только когда кто-то уничтожил патруль, а потом банду Черта… Я провел линию через две эти точки и понял, что…
– Поздравляю, – сказал Гринчук.
Потянуло дымом.
Самодельная печка, а возле нее – люди. Лежат. И тихие причитания.
Ирина сидела над Тотошкой и гладила его по лицу. Тотошка лежал необычно тихий. И уже не дышал. Уже почти пятнадцать минут не дышал.
Перед этим он даже что-то говорил. Ирина так и не поняла что. Просто бормотал. Он не мог пошевелить даже рукой, только пальцы еле заметно двигались. Пуля попала Тотошке в грудь.
Он не стонал и не кричал. Просто тихо шептал что-то непонятное. Пока не затих окончательно.
Доктор не смог помочь. Он только осмотрел рану и покачал головой. Но Ирина на него не обиделась. Что можно ожидать от Доктора?
А все остальные разбежались. Утащили раненых. Остался только мертвый Петрович и тела его убийц. Все убежали. Братья Кошкины вон только сидят у огня и смотрят испуганно на нее и на Михаила, который лежит лицом вниз возле печки.
Лежал, когда Ирина последний раз смотрела на него. А потом Ирина не отводила взгляда от лица Тотошки.
Он не мучился. Ирина совершенно точно знает, что он не мучился. Его лицо было умиротворено, только губы шептали что-то и перед самой смертью по щеке сползла слезинка.
Ирина осторожно, словно боясь потревожить Тотошку, провела рукой по его лицу.
Когда из темноты появились какие-то люди, она даже не оглянулась. Ирина была слишком занята. Она смотрела в лицо своего мужа. Мужа, хотя она так никогда и не назвала его мужем.
Он надеялся. Тотошка хотел, чтобы все было хорошо. И…
Ирину попытались поднять с колен, но она вырвалась. Она не хочет уходить. Она будет здесь сидеть, пока… Она хочет умереть здесь. Сейчас.
В руку впилась игла. Ирина не обратила на нее внимания. Рядом с ней на колени опустился отец Варфоломей. Кажется, он молился. Ирина не слышала. Она не слышала ничего. Она не обратила внимание на то, что Михаила подняли на руки и унесли, что Доктор прикрикнул на братьев Кошкиных и они все втроем ушли куда-то в темноту.
Лицо мужа.
Ирина не сводила с него глаз. Потом начало действовать лекарство и Ирина уснула.
– Счастливы? – спросило Гринчук, когда Михаила погрузили в машину.
– Не совсем, – покачал головой Полковник.
– Удивлены, что он не выгорел?
– Удивлен. Хотя теперь все понятно.
– Да? – удивился Гринчук. – А я решил, что не понятно ничего. Но у вас будет шанс ответить на мои вопросы.
Полковник обернулся к Гринчуку, и брови его удивленно приподнялись:
– Мне показалось, или у вас изменились интонации?
– Вам не показалось, гер оберст, интонации у меня изменились соответственно изменению ситуации. К нам приехали маски-шоу. А вот это, – Гринчук указал на подошедшего капитана милиции в бронежилете и комуфляже, – мой хороший приятель Гена Клюев. И сейчас он и его подопечные поинтересуются у вас и ваших подопечных, на каком это основании вы разгуливаете по улицам нашего любимого города в масках и с оружием, и куда это вы собрались увезти подозреваемого…
– Все сказали? – спросил Полковник.
– Почти.
– Заканчиваете, – Полковник достал из кармана какое-то удостоверение и протянул его Клюеву.
Клюев прочитал его, мельком глянул на Гринчука и вернул удостоверение владельцу.
– Извините, – сказал Клюев и подал знак своим подчиненным.
Те опустили оружие и отошли от машин.
Люди Полковника также опустили стволы.
– Я могу чем-нибудь вам помочь? – спросил Полковника Клюев.
– Да, – Полковник снова достал из кармана сигареты и закурил, предложив капитану. – Проверьте со своими людьми клуб и овраг. Вызовите кого нужно.
– Круто, – сказал Гринчук.
Клюев еле заметно пожал плечами.
– А капитан Гринчук поедет со мной, – сказал Полковник. – Он очень хочет передать вам свое оружие, оно ему сегодня больше не понадобится.
Гринчук медленно, очень медленно вытащил свой пистолет из-за пояса, покрутил в руке и протянул Клюеву.
– А теперь мы с вами попрощаемся и поедем, – сказал Полковник.
– Если что, – заставил себя усмехнуться Гринчук, – считайте меня членом профсоюза. Снова в микроавтобусе поедем?
На этот раз поехали в «вольво».
– Теперь можно разговаривать относительно спокойно, – удовлетворенно сказал Полковник.
– Вы что за ксиву показали Клюеву? – спросил Гринчук.
– Какая разница? – усталым голосом сказал Полковник. – Бумажка – это всего лишь бумажка. Вы мне лучше скажите, откуда взялись эти менты?
– Браток вызвал, – охотно сообщил Гринчук.
– Этот мне ваш Браток…
– Ничего так Браток, – успокоил Гринчук, – нормальный. Он, я надеюсь, догадался сделать ноги?
– Нет, представьте себе. Ваш Браток отказался бежать и едет сейчас в машине следом за нами. Вы что, связали его клятвой верности?
– Закодировал.
– Не нужно так шутить, – строго сказал Полковник.
– Плохая примета?
– Тема плохая. Людей, прошедших такую подготовку, было всего десяток. Во всяком случае, в нашем центре. Некоторые погибали, некоторые… выгорали. А этого…
– Михаила? – уточнил Гринчук.
– Да ни какой он не Михаил, – досадливо отмахнулся Полковник. – Своего настоящего имени он и сам не знает. Я знаю его последнее по времени официальные фамилию имя и отчество, которое он сам сейчас, кажется, забыл.
– Круто это у вас, – Гринчук даже поднял большой палец, – как в кино.
– И даже значительно хуже. Ему повезло, потому, что списывали его не под конец проекта. Там могли просто… списать под чистую. Его решили кондиционировать.
– Как-как?
– Кондиционировать. Дать ему новое имя, фамилию, биографию, блокировать память и отпустить под надзор. Вот на этом этапе я о нем и узнал. Мне пришлось обеспечивать материальную сторону этого кондиционирования… И когда проект закрыли, так уж вышло, что в живых остался я один.
– И он? – уточнил Гринчук.
– И он. Только он не помнил, что с ним делали, а я выжил благодаря тому, что смог заинтересовать в себе очень влиятельных людей.
– Крутых пацанов?
– Вы себе даже не можете представить, насколько крутых. Вы о таком и не слышали никогда.
– Я в восторге, – голос Гринчука был скучным. – Куда мы, кстати, едем?