И никто не обратил внимания на выражение лица господина Чжао Цяня. Только дама, сидевшая рядом с китайцем, заметила, как он растер что-то между пальцами правой руки, быстро поднес ко рту и жадно вдохнул.
Возможно, это была Зеленая крошка. Даме было на это наплевать. Сама она предпочитала старый добрый кокс.
Старший не сразу отреагировал на панический звонок Клеева. Старший вообще не хотел отвечать на вызов – было не до праздной болтовни.
И Младший и Старший одинаково потрясенно смотрели на кадропроекцию – Крым, побережье, логово Грифа.
Наконец они соизволили посмотреть полный вариант записи. Не провал боевиков, а то, что происходило потом.
Еще час назад Гриф бесцельно бродил среди обломков. Просто ходил, словно погорелец на пожарище. Похоже было – привыкал к тому, что нижний парк уничтожен безвозвратно, что дворец покалечен, что теперь придется либо искать другое место, либо привыкать к этому хаосу...
Всего час назад.
Старший увеличил кадр – с правой рукой Грифа что-то было не в порядке. Старший сразу и не понял, что именно.
– Что-то не так с рукой,– сказал Старший.
– Рука как рука,– быстро ответил Младший.– Целая, здоровая... Блин.
– Целая и здоровая,– сказал Старший.– Что там у нас в записи? В коридоре, перед самым началом...
Младший провел рукой над панелью – рядом с основной кадропроекцией появилась вспомогательная – небольшая. Гриф и девушка.
Гриф поднимается с колен, что-то говорит и вдруг бьет правой рукой в стену. И на лице его проступает гримаса боли.
– Крупнее,– приказал Старший.
Они смотрят на руку Грифа.
Содранная на костяшках кожа, кровь...
– Думаешь, обошлось без перелома? – спросил Старший.
– Черт его...
Гриф наклонился, поднял камешек, подбросил его на ладони. На ладони правой руки – чистой, без малейшего повреждения.
Гриф замахнулся и бросил камешек в море.
– Как полагаешь,– не отрывая взгляда от кадропроекции, спросил Младший,– это автоматический режим или он сам...
– Не знаю,– честно сказал Старший.– Я не помню подобного раньше. Хотя... глаза он не мог сам стабилизировать. Постоянно таскался со спреем... Ты не помнишь – после Клиники он пользовался лекарством?
– Не помню... А если нет? Это значит, что он начал контролировать... Начал?
В голосе Младшего проступило нечто похожее на страх.
Пока – только похожее.
За последние десять лет он отвык бояться по мелочам. Он мог бояться – и боялся – будущего, но в настоящем...
Гриф сел на обломок скалы, над самым морем.
Казалось, он не замечает ветра, не замечает брызг и того, что волны подбираются все ближе и ближе.
Закрытые глаза, расслабленное лицо. Капли воды на щеках и ресницах.
Что-то шевельнулось в самом углу кадропроекции.
Камень, осколок гранитной ступени сдвинулся в сторону. Рывком, будто кто-то его подтолкнул.
Чужекрыса, подумал Младший, но через секунду понял, что ошибся.
Замерший на мгновение, камень совершил еще один скачок. И еще один. Потом остановился и несколько раз дернулся, будто устраиваясь поудобнее.
Словно мелкая рябь покрыла все пространство от дворца до моря – двигались камни и камешки, крупные обломки и щебень.
Двигались-двигались-двигались...
– Они...– начал Младший и замолчал, нечего было тут говорить, все было видно и так.
Обломки складывались в ступени, перила, скамьи и скульптуры. Соединялись. Слипались. Сливались.
Старший и Младший смотрели молча почти час.
Подал голос телефон на столе.
Старший, поколебавшись, поднял трубку. Выслушал доклад Клеева о происшествии в ресторане.
Движением руки выключил кадропроектор. Вывел изображение Клеева и включил звук...
– «Паук» сейчас в коме. Его доставили в больницу, поставили диагноз – «инсульт» – и говорят, что шансов практически нет. Нету шансов.– Клеев вытер лицо платком.– А китаец... Мы его взяли. Внаглую, силой. С ним в номер пошла гостиничная девка, мои люди вошли следом. В общем, на нем висят попытка изнасилования и убийство. Обслуга отеля все подтвердит – я вызвал нового «паука», он работает со свидетелями...
– Что сказал китаец? – спросил Старший, отмахнувшись от Младшего, который попытался уточнить, что именно произошло.– Ты уже с ним разговаривал?
– Китаец молчит и улыбается. Он даже консула не зовет, мать его так. И знаете, что самое прикольное во всем этом? – Клеев нервно хохотнул.– В китайском посольстве никто и ничего о нем не знает. Товарищ Чжао Цянь находится сейчас дома. Я настоял, и меня связали непосредственно с ним. Это не он. Я так и сказал, что в файлах – не его изображение, мне вежливо намекнули, чтобы я проверил правильность наших файлов.
– И?
– А у нас снова изображение настоящего Чжао Цяня. Не того, что сидел у меня в подвале, а того, что находится дома. Тихо, без шума, сломали восьмиуровневую защиту. Даже не сломали, а просто просочились сквозь нее. И что прикажете теперь делать?
– Не орать, для начала.
– Не орать? Хорошо, я не буду орать. Я успокоюсь. Я уже успокоился. Теперь вы мне скажете, как можно пройти сквозь защиту, о которой вы мне говорили как о совершенно надежной. Вы говорили. И мои специалисты пытались ее ломать – без результата. И вы мне говорили, что «паука» невозможно остановить. Говорили?
– И вы, наверное, проверяли?
– Естественно, нет. «Пауки» не любят подобных экспериментов. Со мной уже связывались от их Ассоциации... И что я отвечу? – Клеев снова засмеялся.– Я им предложил самим пообщаться с китайцем... или кто он там. Они отказались. Попросили, чтобы я своими силами...
– И вы попробовали? У вас ведь было часа полтора на все это? – осведомился Старший.
– Конечно. Мы смогли выкроить целых десять минут на беседу. Подключили молекулярный зонд. В результате теперь у меня еще и парни из техотдела мечут икру от восторга. Воздействия – ноль. Никакой реакции. Запустили пятую степень – ни хрена. Сидит и еле заметно улыбается. Сидит, сволочь, и улыбается. И улыбается...
– Нам нужно подумать,– сказал Старший.
– Да уж, пожалуйста,– ощерился Клеев.– Мы ведь в ответе за тех, кого приручили. Вы в ответе за меня... И за Катрин тоже. У Суки приступ ярости, но я думаю, что она просто перепугалась. Как и я. И знаете что еще? Что напоследок сказал китаец?
Клеев замолчал. Снова вытер лоб платком. Скомкал платок и сунул в карман пиджака.