— Андрей, ты не допускаешь, что Хазар переквалифицировался?
— Допускаю.
— Тогда эта фирма служит ширмой для торговли наркотиками.
— Дядя Арам в этом бизнесе, он бы знал…
— Значит, девицами.
— А вот это более вероятно… И факт знакомства Хазара с Христосом и Карой тому подтверждение.
— Не мелковато ли для Хазара?
— Мелковато, но его могли прищучить, что вынудило господина Вещеева менять сферу деятельности.
— Кто его мог прищучить?
— Конкуренты, власти, бывшие клиенты — Хан говорил, на него многие имели зуб… Он завязал с оружием, чтобы уйти в тень.
— Ладно, об этом потом, сейчас скажи мне — есть что-нибудь, способное помочь тебе в поисках?
— Адрес фирмы, — Андрей указал пальцем на абзац, где содержались сведения о предприятии «Вещеев и K°». — Вполне возможно, я найду Хазара там.
— Почему именно там? Он может быть где угодно…
— Его жена сказала, что он в Москве.
— Жена? У Хазара ест жена?
— Гражданская, наверное… В документах нет отметки о браке. — Андрей сложил листы, скрепил, свернул, сунул в карман брюк — пиджак пришлось снять и бросить в машине, уж очень был грязен. — Не подскажешь, сегодня есть самолет на Москву?
— Думаю, нет. Но можно позвонить в справочную аэропорта — узнать…
— Позвони, пожалуйста, и закажи мне билет на ближайший рейс.
— Полетишь?
— Полечу… — Андрей устало потер глаза — сегодняшний день его вымотал. — Погоня за ветром продолжается…
На похороны Даши пришли только двенадцать человек, включая Каролину и Димку Самсонова. Из друзей была лишь одноклассница Машка Тихонова, не пропускающая ни одного мероприятия, где наливают водки, из родственников — двоюродная тетка. Остальные восемь человек — это соседи, четверо Ашкарянов, четверо Петровских. Впоследствии к процессии присоединилась кучка пьянчуг, судя по всему, Машкиных друзей, которые были не прочь помянуть усопшую стандартным стаканом…
В два часа дня все закончилось, в том числе поминки. Ашкаряны с Петровскими ушли последними, только после того, как перемыли Каролине всю посуду и расставили по местам мебель. Оставшись одна, она в изнеможении опустилась на диван, раскинула руки, разбросала ноги и выдохнула. Все закончилось, слава богу! Теперь можно жить до девятого дня. А там опять суета, готовка, уборка и ненужные соболезнования — именно от них ей становилось особенно тошно!
Полежав несколько минут в неподвижности, Каролина села, сложив ноги по-турецки, выглянула в окно — оно располагалось как раз напротив дивана. Улица, как обычно, была похожа на шумный муравейник. По ней толпами сновали веселые курортники, носились машины, бегали с ящиками торговцы фруктами, улепетывали от милиции бабульки с корзинами ягод — им не хватало денег, чтобы заплатить за место на рынке, вот они и усаживались прямо на тротуаре, и за это их гоняла охрана…
Каролина встала с дивана, прошла через комнату к окну, взобралась на подоконник, уселась на нем и закурила. Мысли в ее голове путались, она хотела распланировать бюджет, продумать, что и где купить для поминального обеда на девятый день, решить, какой памятник ставить на Дашиной могиле, но вместо этого вспоминала Андрея и ломала голову над тем, как его найти…
Каролина не видела его уже два дня. С тех пор как Андрей бросил ее на пляже, он не давал о себе знать. Обиделся, уехал куда-нибудь или… забыл о ней? Пожалуй, последнее, поскольку в ее разнесчастной жизни всегда так бывало — мужчины, от которых она теряла голову, неизменно забывали о ее существовании… Рано или поздно. Обычно рано — сразу же, как только получали то, что им надо… Первому Каролина была нужна как пропуск в близкое окружение Дарьи, второму — как порядочная, не скандальная, раскованная сексуальная партнерша без претензий, третьему — как преданная, ополоумевшая от восхищения любовница, наивная, готовая изливать свое обожание, словно бальзам, на его истрепленное годами самолюбие. Никто из них ее не любил, все только использовали. Андрей не исключение. Да, он единственный, кто не хотел от нее секса (боже, как жаль, что он не хотел от нее секса!), но то, что ему было нужно, он получил — ее показания в милиции и сведения о Дарье. Все! Теперь Каролина перестала его интересовать. Финита ля комедиа!
Каролина зажмурилась. Ей стало невыносимо плохо от мысли, что она больше не увидит Андрея. На другое она и не рассчитывала, хотя бы видеть, идти рядом, говорить, молчать, вдыхать его запах… С ней всегда происходило одно и то же — влюбляясь, она теряла голову, переставая соображать здраво… Да что там! Совсем переставая соображать! Жила ощущениями. Все органы чувств перенастраивались, отказываясь воспринимать окружающий мир, только одного человека они видели, слышали, обоняли… А если этого человека не было рядом, то глаза, уши и нос искали похожий образ, звук, запах… Находила и умиротворенно замирала — наслаждаясь и грезя, грезя, грезя…
Первая ее любовь была светлая, горластая, пахнущая матами спортзала, поэтому все свободное время Каролина проводила там — даже когда занимались другие ребята. Она выискивала взглядом блондинистого мальчугана, дышала родным пыльно-кожаным воздухом и мечтала о том, как вечером она встретит своего капитана после уроков, как они пойдут к нему домой, как лягут на узкую сетчатую койку и как его руки, пропахшие кожей мяча, будут гладить ее лицо…
Вторая любовь была темной, хрипловатой, сладко-миндальной. В те дни, когда не получалось с ней встретиться, Каролина ходила на рынок, там каждая третья шевелюра, каждый второй возглас (с неподражаемым, как тогда казалось, акцентом) и все лотки с орехами напоминали о ней… А стоило какому-нибудь молодому торговцу крикнуть ей вслед «Какой красывый дэвушка!», как Каролина погружалась в пучину сексуальных фантазий, из которых не могла выбраться до тех пор, пока не воссоединялась со своим красавцем-абхазом на узкой койке общежития…
Третья любовь, русо-седоватая, бархатно-говорливая, коньячная, заставила Каролину изрядно помучиться. Ее саму, а не ее органы чувств. С этим было просто — Каро садилась у телика, включала видеомагнитофон, ставила кассету с фильмом, где главную роль исполнял Ричард Гир или Джорж Клуни, и, попивая коньяк, мечтала… Но эти мечты не сбывались! Ни развода, ни свадьбы, ни рождения ребенка — ничего не произошло. А вот то, о чем она и не думала, не заставило себя ждать — скандал, разборки с законной супругой, трусливые извинения, аборт…
С тех пор Каролина не смотрит фильмы с Клуни и Гиром и на дух не переносит коньяк.
От чего ее будет воротить теперь? От серебристых кабриолетов, костюмов «Армани», платиновых перстней на мизинцах… От черных волос, спадающих на лоб, от зеленых глаз, полных губ, морщин на переносице… От легкого акцента. От тихого смеха с неизменным желтым сверканием радужки. От запаха моря. От запаха ветра…