– Что еще за «мультяшник»?
– Мультисистемный видеомагнитофон.
– А как же быть?
– Могу сделать, если дашь машину на вечер.
– Чего?
– Ну как хочешь!
– Вот дети! Дай ему машину… Ладно, хрен с тобой. Тащи свой «мультяшник».
Через полчаса появился искомый магнитофон, еще минут пять ушло на его подключение.
– Готово, – сказал ребенок.
– Отлично, а теперь убирайся!
– А как же тачка?
– Обойдешься!
– Ты же обещал!
– Дам, дам, коли обещал. Только не сегодня.
Ребенок, ворча, удалился.
– А если не дашь, – на прощанье пообещал он, – матери расскажу, что порнуху смотришь.
– Изыди!!! – заорал Казаков.
И подросток, хлопнув дверью, исчез.
– Да, – почмокав губами, задумчиво сказал капитан, – нелегко с современной молодежью. Пошли на кухню картошку есть.
– А кассета?
– Успеем. Может, по рюмочке?
Андрей с удивлением посмотрел на начальника.
– А чего! Заслужили, – и Казаков достал из холодильника запотевшую бутылку.
– Отлично, – сказал капитан, довольно потирая живот, и приглушенно рыгнул. – Вот теперь можно и киношку посмотреть. Садись, Андрюха. А может, там и вправду порнуха? Вдруг мистер Сенека – извращенец? Не может жить без этого дела. У них там знаешь какие нравы! – Казаков хохотнул. – Ладно, поехали.
На экране замелькали первые кадры. Андрей узнал Светлый. Но снят он был с очень большой высоты.
– Смотри-ка! Наш Урюпинск! – заметил капитан и посерьезнел. – А может, все-таки шпионаж? Снято с самолета или вертолета, а может, со спутника с большим увеличением.
Голос диктора заговорил по-английски. Несколько раз было произнесено слово «Светлый».
– Эх, жаль, не знаем мы языков! – досадливо произнес Казаков.
На экране между тем общий пейзаж города сменился кадрами какого-то района.
– Проспект Химиков, – заметил капитан, напряженно вглядываясь в экран, – дом номер тринадцать и прилегающая к нему территория… Так-так…
Внезапно экран стал похож на раскрашенную от руки контурную карту. Дома исчезли, а на их месте образовалось огромное, слабо мерцающее голубое пятно. Оно пересекалось несколькими желтыми пунктирными линиями, кое-где переплетающимися между собой. По всей площади пятна точно искорки вспыхивали красные точки, одни мерцали слабо, другие с большой интенсивностью. Схема исчезла, и на ее месте возникли кадры, запечатлевшие слободку. «Лиходеевка», – несколько раз произнес диктор. Это слово звучало в английском произношении довольно странно, но тем не менее было узнаваемо. Камера пробежала по фасадам ветхих домиков и уперлась в табличку с номером шесть. Диктор что-то неторопливо рассказывал, потом вместо деревушки возникла средневековая гравюра, на которой был изображен какой-то западноевропейский город. В том же духе выглядело лицо молодого человека в старинном камзоле. Потом пошли кадры с древними книгами. Камера подолгу останавливалась на заглавиях, выведенных затейливым готическим шрифтом, на иллюстрациях, большинство которых имело весьма зловещий вид. Опять появилась Лиходеевка. Эти кадры, видимо, сняты много лет назад. Изображение было черно-белое и изрядно поцарапанное, словно пленку смотрели очень часто. Истрепаны были и кадры появившегося следом кладбища. Объектив следовал вдоль могил, выхватывая то один, то другой памятник. Возникли цветные кадры с пожилой женщиной, выходящей из большого жилого дома. Потом на экране появилась старая фотография с изображением пожилого представительного мужчины, похожего на ученого. Фотография довольно долго оставалась в кадре, а диктор что-то рассказывал напряженным голосом. И снова возникла Лиходеевка, дом номер шесть. Из ворот вышел молодой человек, лицо его появилось крупным планом и сразу же исчезло, словно объектив камеры внезапно закрыли рукой. Диктор снова стал что-то объяснять сбивчиво и горячо. Вновь показалось пульсирующее голубое пятно, усеянное красными точками. На этом фильм закончился.
Некоторое время зрители сидели молча. Наконец Казаков зашевелился, посмотрел на Андрея и предложил:
– Давай посмотрим еще раз, запись идет всего минут тридцать.
Андрей согласно кивнул.
На этот раз смотрели более внимательно. Некоторые эпизоды особенно заинтересовали капитана. Он несколько раз останавливал запись на «стоп-кадр» и вглядывался в экран. Больше всего его заинтересовали голубое пятно и лицо молодого человека возле дома номер шесть.
– Интересный фильм, – прокомментировал Казаков, – какие будут мнения?
– Безусловно, кладбище существует, – неуверенно сказал Андрей.
– Это ясно. Дальше!
– На кладбище что-то спрятано, наверное, клад. Красные точки указывают его местонахождение.
– Слишком много точек, не может же каждая указывать на клад.
– Тогда что они означают?
– Не знаю.
– А эти желтые пунктирные линии?
– Допустим, подземные ходы. В одном из которых побывал наш друг водопроводчик.
– Вы начинаете верить в его рассказ?
– Я теперь готов поверить во что угодно. Эх! Плохо без знания языка.
– Может быть, попросим кого-нибудь перевести?
– Ни в коем случае! Попробуем разобраться сами. Точки скорее всего указывают на могилы. Но что из этого следует? Потом. Помнишь, там было изображение какого-то старинного города. По-моему, в Испании. Диктор несколько раз сказал слово «Спейн». Какая связь между Испанией и нашей Лиходеевкой? Теперь люди, фигурировавшие в фильме. Этот «испанец» с бородкой, пожилая женщина, интеллигент, по виду ученый, и парень.
– Парня, мне кажется, я где-то видел, – сказал Андрей.
– У меня тоже такое чувство. Наверняка встречали в городе. Судя по всему, он живет в этом доме под номером шесть. Потом, ты обратил внимание на старые кадры? Та же Лиходеевка, но снятая лет тридцать-сорок назад. Когда еще Светлого и в помине не было… Значит, они давно интересуются этим местом. Вряд ли речь идет о шпионаже. И все-таки шпионаж я не исключаю.
– Почему?
– Ты помнишь, водопроводчик упомянул, что иностранцами, кроме нас, интересовался еще один человек – Мухоедов?
– Да. Я еще спросил у вас, кто такой этот Мухоедов.
– Именно. При водопроводчике я рассказывать не стал. Мухоедов – осведомитель, проще говоря, стукач. Сотрудничал с Комитетом и с нами.
– Значит, точно шпионаж?
– Не уверен. Стукачам не поручают слежку. Тем более таким. Даже водопроводчик засек его.
– Тогда?..
– Тогда он может заниматься этим делом по собственной инициативе или по чьей-то просьбе.