– А если вдруг сейчас кто-нибудь из них попадется нам навстречу? – обернувшись, спросил Егор.

– Не волнуйтесь, – сказал старший, доставая пистолет. – Я думаю, на этот раз… – он не договорил.

Скоро лес поредел, и в просветах среди деревьев показалась голубая полоса воды.

– Озеро, – сказал Егор, – шалаш стоит прямо на берегу. Еще метров двести… Может быть, вы меня отпустите?

– Спокойно, дачник, – зловеще усмехнулся старший, – доведете нас до места, потом подождете. А там видно будет.

– Но как же?! Ведь вы просили только показать дорогу?!

– Тише, не нужно лишнего шума, сказал же вам, отпущу. Я пойду впереди, а вы за мной. Ты, Седов, замыкающий. Обнажи ствол.

Седов, морщась, достал пистолет и передернул затвор.

Теперь группа захвата шла значительно осторожнее. Через пять минут они вышли на берег озера.

– Ложись! – шепотом приказал старший.

Все трое залегли и стали внимательно наблюдать за тем, что происходит на берегу.

– Этот все читает, – сказал Олегов, имея в виду Коломенцева, – уже, наверное, целый час читает. Интересно, что?

– Тетрадку вроде, – неуверенно сказал Седов. Он достал из кармана плоский предмет, отдаленно напоминающий театральный бинокль, и приставил к глазам. – Точно, тетрадку какую-то…

– А второго не видать? – спросил старший.

– Вроде нет. Может, действительно за водкой ушел?

– Тогда он может выйти нам в спину. И у него твоя пушка, не забыл? Хорошо хоть другой пистолет тебе раздобыть успел.

– Да вот же он, – шепотом сказал Седов.

Из шалаша действительно вылез Валек и потянулся.

– Ну что, папаша?! – громко сказал он. – Обед бы нужно сварганить. Ты как, кашеварить умеешь?

Коломенцев, не отрываясь от чтения, что-то тихо ответил.

– Мало, что не хочешь, а нужно. Как без горячего? Загнемся здесь.

– Не загнетесь, – шепотом произнес «старшой», – не успеете. – Он поднял пистолет.

– Далековато, – с сомнением заметил Седов, – не попадешь.

– Н-да, – старший взглянул на своего товарища. – Ты, похоже, прав. А что делать?

– Нужно послать вперед этого, – Седов кивнул на Егора, – он их отвлечет, а мы подползем поближе…

– Точно, – одобрил старший. – Слышал? – спросил он у Егора. – Давай вперед! Выполняй!

– Я не пойду, – твердо сказал Олегов. – Вы же обещали. Я вас довел…

– Не разговаривать! – дуло пистолета уперлось в бок историку. – Поднимайся и шагай. Не бойсь, не заденем. Я метко бью.

Олегов неуверенно поднялся, не зная, как себя вести.

– Иди к ним, – зашипел старший, – скажи что-нибудь, поговори…

– Стоп, – сказал Седов, – еще кто-то появился. Рыбак какой-то. – Он перевел бинокль в сторону. – Точно, старик с удочками. Что делать будем, Жуков?

– Ах ты!.. – выругался Жуков. – Все не в масть. Ладно, двигай вперед, – сказал он Егору, – дело до конца довести нужно, а потом посмотрим. Иди, иди…

Егор, понурясь, двинулся к шалашу. Сзади он слышал шорохи и сопение, в высокой траве по-пластунски ползли солдаты невидимого фронта.

ГЛАВА 22

Вначале Коломенцев тяготился обществом своего спутника. Развязность, хамоватость, а главное – воспоминание о том, что еще совсем недавно Валек пытался убить его, выводили мукомола из себя, хотя он изо всех сил сдерживался. И только после того, как он выпил немного коньяка, душевное состояние стало входить в норму. Катин братец в общем-то оказался неплохим парнем. Правда, как подозревал Коломенцев, коньяк, скорее всего, был украден у историка вместе с тетрадью, но если бы тетрадь не попала к нему, он так бы и оставался в неведении. А тетрадь была очень интересна. Как только они проснулись, мукомол тотчас же взялся за ее изучение. И хотя Валек посмеивался над ним, мукомол не оставил своего занятия. Он автоматически сжевал какой-то бутерброд, запил его чаем из котелка и, не отрываясь, продолжал штудировать тетрадь. Теперь он уже не сомневался, перед ним недостающая часть дневника Пеликана, и, как видно, наиболее важная. Во всяком случае, для понимания всего происходящего.

Тетрадь оказалась советского производства, значит, записи в ней относились к последнему периоду жизни Пеликана.

Коломенцева очень интересовало, как тетрадь попала к Олегову и почему именно он должен был передать ее таинственному старику-рыболову. Но главный вопрос – у кого она находилась до сих пор? Ответ мог бы дать Чекмазов. Но когда они его встретят? Да и встретят ли вообще?

Но пока все эти вопросы отошли на второй план, уступив место содержанию тетради. Если Коломенцев правильно понимал, она являлась ключом всего дневника.

Без очков, с трудом разбирая немецкий текст, мукомол вчитывался в выцветшие строки.

Из дневника Пеликана

«…Если, конечно, он существует! Но ведь должен существовать где-то здесь в этих местах. Трижды мудрейший Зороастр, как свидетельствует Дион Хризостом, в поисках истины удалился далеко на север, на уединенную гору, куда обрушилось с небес великое пламя. Пламя истины? Почему именно на эту таинственную гору? Потому что на ней растет Мировое древо. Мировое древо, как известно, объединяет три мира: нижний – темный мир, средний – мир людей и верхний мир – мир богов. Место, где растет Мировое древо, и есть Пуп Земли. Возле корней бьет волшебный источник бессмертия, откуда проистекает хаома. Испивший хаомы соответственно и сам становится бессмертным. Это легенда, а на деле? Существовал центр тогдашней ойкумены. Это безусловно. Кстати. А таинственная гора Монсальват, где укрыт Грааль? Не идет ли речь об одном и том же? Но почему здесь? Ведь это место отстоит за тысячи километров от Ирана, где учил и творил Зороастр? Да и от Западной Европы, где развертывается действие всех легенд о Граале, не меньше. Однако если отбросить домыслы и россказни, то почему бы и нет? Зороастр, как утверждают легенды, пришел с севера и ушел на север. Здесь он попробовал хаому – напиток бессмертия. Что это, собственно, за хаома? Возможно, какой-то галлюциноген. Не та ли настойка мухоморов, которой опьянялись викинги и под действием которой становились берсерками – неустрашимыми, беспощадными воинами? Мухоморы здесь растут в избытке, но и что из этого следует? Эти ядовитые грибы произрастают повсюду.

Однако имеются и другие доказательства. Почему средневековые алхимики и маги стремились попасть именно в эти места? За примерами далеко ходить не нужно. Джон Ди, Агриппа Трисмегистр, а из более поздних Сен-Жермен и Калиостро. Особенно Сен-Жермен. Этот невероятный граф постоянно проявляет интерес к России. Он появляется в Петербурге накануне воцарения Екатерины Великой. По некоторым сведениям, способствует ее восхождению на престол. Интересно, как способствует? Или участвует в заговоре против императора Петра Третьего? Все совершенно запутано. Так или иначе, он требует подорожной до Тихореченска, но не получает ее. Опять загадка. Если он близок к Екатерине, почему же получает «от ворот поворот»? Что-то тут не так. Когда в России появляются розенкрейцеры? По-видимому, в царствование Елизаветы. Правда, документально отсчет можно с достоверностью вести только с момента прибытия в Петербург барона Шварца. Остальное, суть, не ясно. Шварц прибывает уже в конце правления Екатерины Великой. А Сен-Жермен? Тот значительно раньше. Зачем ему Тихореченск? Что он тут ищет?