– Все пошло не только от Олегова, – возразила Катя. – Наш покойный знакомец – Жданко, да и новая парочка убийц явились безо всякой связи с находками Олегова.
– Вы так думаете?
– А у вас другие сведения? Жданко мне рассказывал, как будто в Праге нашли некие бумаги, проливающие свет на наше происхождение. Как будто бумаги эти – донесение или рапорт, датируются тридцать девятым годом.
– Но появились они именно сейчас, как и дневники Пеликана. Почему именно сейчас? А не раньше или позже?
– Станислав Донской тоже считает, что бомба имеет два запала, – задумчиво произнесла Катя. – Хорошо, продолжайте. Что еще говорил этот рыбак? Как он объяснял, почему выбрал именно данное время?
– Ничего определенного он не сообщил, сказал только, что хотел активизировать события. Неясно говорил о Донских: мол, разбогатели с помощью сверхспособностей, про вас…
– А про меня что?
– Вроде вы расправились с некими уголовниками, причем очень жестоко: разорвали их собаки… Что-то в этом роде.
– Так, – сказала Катя, – так. – Она прикусила губу и сощурилась. – Дальше!
– Потом он сказал, что вначале принял меня за Посланца.
– Какого Посланца?
– Якобы Пеликан часто говорил, что должен прибыть Посланец.
– Так он был знаком с Пеликаном?
– Выходит, что так. Но, по его словам, на Посланца я не похож…
– Почему не похож?
– Ну, какой я Посланец?! Если бы я был действительно им, то, наверное, знал бы об этом. Хотя…
– Что, хотя?
– В последнее время мне кажется, что я попал в Тихореченск вовсе не случайно.
– Объясните?
– Я и сам толком не могу сформулировать причины такого чувства. Как будто нечто произошло. Пытаюсь вспомнить – и не могу.
– Ладно, оставим это. Что еще вам говорил тот человек?
– Главное – зачем он со мной вступил в контакт. Попытка завербовать меня к себе в помощники, так сказать, в подручные. Но я ответил, что с германскими шпионами сотрудничать не намерен. С тем и откланялся.
– Возможно, что и зря отказались.
– Почему зря? Я действительно не собираюсь с ним сотрудничать.
– Так вот! – твердо произнесла Катя. – С ним обязательно нужно увидеться. Конечно же, он знает больше, чем говорит. У вас есть его адрес?
– Не удосужился узнать. Но я часто его встречаю. К примеру, когда мы с вашим братом… Там, на мосту…
– Он и там присутствовал?!
– Ну да. И в поезде я его неоднократно встречал.
– Интересно. Хорошо. Так вот. Вы отправитесь в это самое Забудкино и постараетесь разыскать этого Чекмазова. Поговорите с ним, скажите, что передумали и готовы сотрудничать…
– Но я…
– Не перебивайте. Соглашайтесь на все, я думаю, от этого зависит не только наша, да и ваша жизнь, но и… – Она осеклась. – Вас будет сопровождать мой братец. Он не отойдет от вас ни на шаг. Если этот Чекмазов будет выражать недовольство, твердо стойте на своем: Валентин обязательно должен быть при вас. Можете рассказать Чекмазову про рыжего и про ваши последние приключения. Вообще можете говорить ему все.
– Но как же? Я вовсе не желаю. Этот человек мне несимпатичен.
– Придется пересилить себя. Я, конечно, могу вас заставить иным способом, но не хочу. Так что лучше всего действуйте осознанно. Кроме того, вам необходимо исчезнуть из города, вот в Забудкине и посидите.
– А если я его не встречу?
– Рано или поздно он там появится и, скорее всего, сам найдет вас. Снимите комнату и поживите. Денег я дам.
– Деньги у меня есть, – обиженно произнес Коломенцев.
– Вот и отлично. А можете у своего приятеля остановиться. Кстати, что он за человек?
– Это вы про Олегова? – Коломенцев смутился. – Дело в том, что мы с ним, как бы это сказать помягче, поругались.
– Из-за чего же?
– У меня с его женой… как ни странно, случился небольшой роман.
– И вы, что же, сами признались ему в этом?
– Как можно. Это она сказала… Глупо, конечно.
– Да уж. Так что за человек Олегов?
– Такой… Типичный интеллигент. С комплексами, трусоват, да и подловат к тому же. Это он рассказал обо мне Жданко. Тот напугал его всякими карами, ну Олегов и не выдержал. А вообще-то он сам нашел меня через одну старушку.
– Старички, старушки… Кто такая?
– В библиотеке работает. Моя хорошая знакомая. Очень почтенная женщина, старой, так сказать, закваски. Дело в том, что я попросил ее, – если кто будет интересоваться оккультной темой, адресовать такого человека ко мне.
– Вот как? И многих она адресовала?
– Только Олегова. Он нашел дневники Пеликана, заинтересовался, все-таки историк, пришел в читальный зал… Марта Львовна и направила его ко мне.
– А вот с его женой?.. Это как же получилось?
– Я что же, должен и об этом рассказывать?
– А почему нет?!
– Но ведь это некрасиво!
– Я вас не спрашиваю о деталях. Мне интересно, как все развивалось.
– Получилось совершенно неожиданно. Я даже и повода-то никакого не давал.
– Она, что ли, проявила инициативу?
– Давайте оставим эту тему.
– Давайте. И все же пару слов про Олегова. Вы считаете его случайной фигурой?
– Конечно! Никаких сомнений.
– Ладно, закончим. Итак, вы прямо сейчас отправляетесь с Валентином на вокзал. Последний пригородный поезд отходит, по-моему, часов в десять, у вас в запасе не так уж много времени. Валентин! – позвала она.
Валек явился на зов, словно верная собака, даже язык от усердия высунул.
– Вот что, братец. Поедешь с нашим новым другом на дачу. Поживешь там, сколько нужно будет. Я думаю, ты понимаешь, в городе вам оставаться нельзя. Но главное не в том, что вам нужно скрыться. Необходимо найти одного человека. Он знает, кого. Твоя задача – быть всегда при нем. – Катя кивнула на Коломенцева. – Особенно когда найдете этого человека. Ты понял?
– Ну!
– Отправляйтесь.
– А ты?
– Сейчас не во мне дело. Найдете этого человека, там видно будет. Но это сейчас очень важно.
А что же происходило с другим действующим лицом нашего повествования, с тем самым Егором Олеговым, о котором столь заинтересованно расспрашивала Катя? В тот самый день, когда Коломенцев и Валек пережили невероятную опасность, историк спозаранку отправился в библиотеку. С чего это его потянуло в сей очаг культуры? А вот с чего. Измена жены – да еще с кем! – со стариком, – потрясла аспиранта кафедры истории КПСС до глубины души. Более того, ну повинись перед ним Людмила, ну хотя бы соври, что стала жертвой насилия, ему было бы много легче. Но неверная жена обставила все так хитро и подло, что выходило – он, именно он – виновник ее непристойного поведения. «Черствость, холодность, занудство…» – припомнились ему слова жены. Это он-то зануда?! Бред! Если бы он был занудой, разве тянулись бы к нему дети? Ведь они его любят: и Танечка, и особенно Васька. Мальчишка льнет к отцу. При воспоминании о детях на глазах Олегова выступили слезы. «И какова?! – Он снова вернулся к поведению жены. – Сразу же заговорила о разводе. Если вот так, без прелюдий, без оправдания, значит, не любит! А в свое время сколько слов… Все лгала!..» Так угрюмо размышлял историк, в одиночестве пребывая в пустой квартире. У него и мысли не рождалось вернуться на дачу. Все кончено! Любовная лодка… – ну и так далее.