– Что это? – испуганно спросила мать.
– Скорее всего нас ищут, – озабоченно предположил отец. – Донес кто-нибудь… Ну вот все и решилось.
– То есть?
– То есть за нами придут. Когда, не знаю. Думаю, очень скоро.
– Да как же сюда можно добраться?
– Найдут, как. Ты заметила, что у самолета вместо колес лыжи? Они могут приземлиться на любом замерзшем озере. А уж тогда…
– Что же делать?
– Только ждать. Может быть, самолет появился здесь случайно.
Однако никакой случайности не было. Через три часа аэроплан показался вновь. Теперь он явно собирался совершить посадку, летая низко над землей и выискивая место для приземления.
Наконец он сел на лед ближнего озера. Открылась дверца, и из кабины высыпало человек пять красноармейцев с винтовками.
– Так! – сказал отец. – Живым я им не дамся. – Он бросился в избу и вернулся с ружьем.
– А мы? – закричала мать.
– А-а… – в первый раз в жизни Сережа услышал, как отец матерно выругался. – Идите в дом.
– Папа!!! – завопила сестра.
– Идите в дом!!! Анна, уведи детей!
Мать молча смотрела на происходящее. Казалось, ее парализовало. Красноармейцы между тем приближались. Они скоро бежали на лыжах, ритмично двигались, словно весла лодки, палки в руках. Сережа с интересом ждал продолжения. Страха он не испытывал, лишь только любопытство. Еще бы! Хоть что-то происходит. Между тем солдаты, приблизившись метров на пятьдесят к заимке, остановились. Воткнули палки в снег, сняли с плеч винтовки и взяли их на изготовку. От группы отделился человек с жестяной трубой в руках. Он поднес трубу ко рту, и над лесом раздался нелепый механической голос:
– Гражданин Пантелеев, вы арестованы. Сдайте оружие и двигайтесь сюда. В случае сопротивления открываем огонь.
– В чем меня обвиняют? – прокричал отец.
– Прекратить разговоры! – продолжала труба.
– Ваша жена тоже арестована. Повторяю, бросьте оружие.
Отец в нерешительности переминался с ноги на ногу.
– …товсь!!! – пронеслось над лесом.
Красноармейцы вскинули винтовки.
Не выпуская из рук ружья, Пантелеев оглянулся на семью.
Мгновение для мальчика, казалось, застыло. Ослепительно голубое небо… Сверкающий сахарной белизной снег. Фигурки на снегу, напоминающие оловянных солдатиков, которыми играл Сережа, когда ему было лет семь. Мать в пуховой шали, из-под которой выбились потные пряди, растрепанный отец с охотничьим дробовиком. Сестра, тоненькая, как церковная свечка, в распахнутой заячьей шубке.
– Пли!!!
– Брось ружье!!! – завопила мать.
Сухо, невпопад, хлопнуло несколько выстрелов. Отец пошатнулся. Ружье вывалилось из рук, и он ничком рухнул в снег.
Потом, спустя многие годы, Сереже, собственно уже Сергею Васильевичу, взрослому, весьма положительному человеку, часто снился этот эпизод его жизни. Сияющий день. Снег. Голубой купол неба. Черная фигура отца, лежащая в неестественной позе, напоминающей иероглиф, означающий понятие «судьба».
1
1971 год. Июль. Москва
Осипов проснулся посреди ночи от ощущения нестерпимой духоты. Страшно хотелось пить. Он кряхтя встал, прошлепал на кухню, достал из холодильника бутылку пива, зубами сорвал колпачок, стал пить прямо из горлышка, жадно глотая, захлебываясь, проливая пенящуюся жидкость на пол. Душно. Как душно!
Вернулся в комнату, распахнул балконную дверь. Вышел, надеясь, что на улице будет прохладнее, но и здесь не наступило облегчения. Похоже, надвигалась гроза. Тяжелый липкий воздух, казалось, стекал по потному телу. Блеснула зарница. Сходил за сигаретами, закурил, мельком глянув на будильник. До утра было еще далеко.
Сигарета вроде бы принесла облегчение. Дышать стало чуть легче. Но что-то по-прежнему не давало покоя. Что? Он напряг сонное сознание. Что-то снилось, такое ужасно гадкое, противное. Ах да. Школьный подвал. Крыса, барахтающаяся в баке с кислотой. Почему она еще жива? Запах!!! Он вздрогнул от омерзения. Прошло уже больше недели, а он до сих пор не может прийти в себя. Осипов вспомнил корчащееся в кислоте тело, и его начало тошнить. Он несколько раз глубоко вдохнул ночной воздух, и тошнота отступила. Но все равно на душе было по-прежнему гадостно. Словно выпачкался в дерьме и никак не может отмыться. Именно в дерьме. И зачем только связался? Поманили деньгами, вот и взялся. Деньги, конечно, вещь немаловажная, но знал бы, что придется пережить, не связался и за миллион.
Впрочем, кто знает. Генеральша сдержала свое обещание, вручила ему ключи от «волги». Особого восторга, конечно же, не выразила. Впрочем, какая ему разница: машина стоит в гараже. Его машина! Убийца ее сыночка найден, да к тому же мертв. Не пришлось по судам таскаться, выслушивать всякие мерзости. Так что генеральша не в проигрыше. Она это, конечно, понимает. Теперь он подал заявление об отпуске и через пару недель покатит на честно заработанной «волге» в Крым. На честно заработанной! Вот именно! Вряд ли нашелся бы такой, который взялся за это дело, наперед зная, что придется пережить. Ему просто повезло. Не наступи Шляхтин на крысу, неизвестно чем бы все закончилось. Скорее всего в бак с кислотой пошел бы он сам. И не стало бы талантливого журналиста.
Осипов усмехнулся. Народ в редакции, конечно, завидует. Еще бы! Машина – на халяву. Дураки! Он отдал бы машину, лишь бы закрыть подвал, мерзкое шипение кислоты… Но в героях ходить приятно. Еще бы! Уничтожил негодяя, сексуального маньяка, на счету которого семь человеческих жизней. Он даже хотел написать очерк. Уже и название придумал: «Нелюдь». Не разрешили. В нашей стране нет маньяков. Вот на Западе, там сколько угодно. Так ему редактор объяснил. Что ж. Нельзя так нельзя. Он понимает. Идеология! Впрочем, милицейское руководство отметило его подвиг. Даже часы подарили и почетную грамоту вручили. Не хухры-мухры. Сам руководитель столичной милиции пожал руку на редакционной летучке. Народ, конечно, балдел. Кое-кто потихоньку хихикал. Посмотрел, как бы они похихикали, попади в этот школьный подвал. Там, говорят, обнаружили несколько трупов. В заброшенном колодце, как он слышал. Сам-то он туда ни ногой. Хватит с него. Насмотрелся! Нет, но откуда берутся такие, как этот физрук? В его подвальном логове нашли десятки фотографий. Вот фотографии он видел: расчлененные трупы, вся эта мерзкая процедура запечатлена. Однако какая сволочь! Нашли фотографии и Валентина Сокольского. Правда, не мертвого, а еще вполне живого. Довольно пикантные, надо сказать, снимочки. Нашли и письма. Осипов до сих пор недоумевает, как может писать подобные послания мужик мужику. Ничего себе любовные записочки. Конечно, письма и фотографии не доказательство. Но Шляхтина опознали соседи Сокольского по даче. Сообщили, что видели его возле дачи несколько раз. Нашлись и другие свидетели. Все жертвы Шляхтина были гомосексуалистами. Конечно, прямых улик нет. Никто не видел, как Шляхтин убивал Валентина. Но милиция подтвердила факт преступления. Какие-то там линии, способы нанесения ранений, вроде бы характерные именно для этого убийцы. Проведена криминалистическая экспертиза. Факт убийства Сокольского именно Шляхтиным доказан, причем подтвержден официальным документом. Доказан так доказан! И нечего голову забивать! Главное, все довольны.