— Можем позвонить кому-нибудь из наших детей, — предложила Александра.
— Они не воспримут это как чудо, — ответила Сьюки. — Они живут в мире, где, когда звонишь в местный аэропорт, чтобы получить нужную информацию, слышишь чей-то голос из Индии, зачитывающий нечто с акцентом, которого ты не понимаешь.
— Мой старший сын, — подключилась Джейн, — играет в бридж по Интернету с партнерами, среди которых есть мужчина из Улан-Батора и женщина из Албании. Они разговаривают исключительно карточными терминами.
Александра попыталась вспомнить детей Джейн — у нее был страдавший ожирением мальчик, тощая девочка и еще двое. У девочки было вечно грязное лицо, а в зубных скобах всегда оставались кусочки еды. Ни одна из трех ведьм не была идеальной матерью — во всяком случае, с точки зрения сегодняшних одержимых родителей, которые никогда не выпускают своих чад из виду, даже на автобусной остановке на другой стороне улицы, но и по гораздо более либеральным меркам их куда менее осторожной эпохи, Джейн относилась к своему потомству со скандальным пренебрежением.
— Но мы — не они, — настаивала Сьюки, стараясь поддержать хорошее настроение в их небольшой компании. — Для нас Земля все еще огромна, правда?
Она подхватила спутниц под руки и, прижимая к себе, потащила вперед, сначала шагом, потом бегом, вниз, к следующей башне, где императорские воины несли караул, спали, готовили еду, оставляя видимые до сих пор, спустя века, следы сажи на стенах. За этой башней интерес немецких реставраторов иссяк, здесь стена была менее тщательно отремонтирована, а в сотне ярдов впереди и вовсе виднелся непроходимый вал битых камней, огороженный барьерами. Задыхаясь от бега и хихикая, они промчались, громко топая, мимо подозрительно смотревших на них других туристов и охранников с каменными лицами, чтобы успеть сквозь бойницы взглянуть на простирающуюся по другую сторону стены территорию нагоняющих ужас варваров-кочевников. Голубые горные хребты, каждый последующий менее четкий, чем предыдущий, сходили на нет, теряясь на горизонте в подернутом дымкой небе, где не было видно ни малейших признаков человеческого жилья, ни клочка возделанной земли. По другую, юго-восточную сторону, откуда они и приехали, каждый склон был прочерчен террасами и орошен, каждая долина окружала деревню, а склон, сбегающий от основания стены, был сплошь усеян дешевыми лавками и забегаловками. Это был Китай, чем только не изобилующий согласно Небесному мандату.
Развеселившись после пробежки по краю цивилизованного мира, Сьюки попросила полного американца, имевшего гротескно-варварский вид в своих пестрых бермудах, бейсболке с большим козырьком и беговых кроссовках, сфотографировать их на ее маленький цифровой «Никон» новейшей модели, купленный специально для этой поездки; тот быстро нащелкал несколько кадров и показал им на смотровом экране, как они выглядят со шляпами китайских кули, откинутыми за спину, чтобы были видны игриво улыбающиеся старые лица. Трое магов в женском обличье с огромными нелепыми соломенными нимбами вокруг головы.
— Это будет наша рождественская поздравительная открытка, — смеясь, пообещала Сьюки.
Как быстро, подумала Александра, они снова составили трио, троицу, собравшуюся вместе, чтобы образовать конус могущества. Не то чтобы две ее спутницы нравились ей больше, чем ее богемные длинноволосые, в обтягивающих джинсах таосские приятельницы, — по сравнению с ними Сьюки и Джейн обладали более узким северо-восточным кругозором, — но в компании Сьюки и Джейн она чувствовала себя более могущественной, более ценимой, доставляющей им больше положительных эмоций. Они знавали ее в расцвете ее соблазнительности, в том обособленном от городского нарциссизма и тем не менее разделявшем сексоцентричное возбуждение тех лет обществе, которое соблазнительность ценило превыше всего. По сравнению со Сьюки она не была неразборчива в связях — скорее, лениво предана своему безнадежному мужу и своему давнему любовнику, почти второму мужу Джо Марино. По сравнению с Джейн она была исполнена материнских чувств и соблюдала традиционные правила приличий. И в то же время она неким образом царствовала над ними обеими, являя собой более широкое русло, ведущее к подземным потокам Природы, к этому темному противотечению патриархальной тирании, которая так и приманивала к себе их черную магию. То была химия: без Александры в качестве катализатора опасная, открывающая большие возможности реакция не произошла бы.
Следующий день был отведен для автобусной экскурсии по Пекину. Ступив на Великую Китайскую стену и увидев с ее парапета безлюдное голубое величие владений варваров, от которых не могла защитить никакая стена, они словно бы очистились, и, освежившись крепким ночным сном (Сьюки не храпела, она втягивала воздух в свои поврежденные легкие с деликатностью котенка, издавая почти неслышные звуки, сливавшиеся с шумами регулируемого вентиляторами теплового режима их устроенного по западному образцу отеля), троица туристок отправилась в величественный лабиринт «Запретного города». Он был построен, рассказывал им лектор в рыскающем автобусе, третьим императором династии Мин, чтобы укрепить вечно подвергавшуюся угрозам близлежащую северную границу.
— Вспомним о кампаниях! — говорил он в микрофон. — Двести тысяч рабочих соорудили его всего за четырнадцать лет, строительство было закончено к 1420 году. Поначалу его называли «Пурпурным запретным городом» по аналогии с Северной звездой, которая звалась «Пурпурным дворцом» и считалась центром мироздания. Соответственно император был божественным инструментом вселенской власти. Императоры двух династий правили отсюда вплоть до 1911 года, когда мальчик-император Пу И отрекся от престола — бедный маленький Пу И. Многие из вас, несомненно, видели фильм о нем, часть его снималась именно здесь. «Запретный город» воистину долгожитель. Он пережил пожар, войну, гражданскую войну и культурную революцию. Мао считал, что прошлое Китая — мертвый груз, веками висевший на ногах страны, и «Запретный город» был спроектирован по принципам, впервые выработанным династией Шан или Инь, правившей три тысячелетия назад, во времена, когда наши кавказские предки раскрашивали себя синей краской и убывали в численности под градом стрел с кремневыми наконечниками.
Водитель автобуса, так и не сумевший путем резких поворотов на городских улицах свалить лектора с ног, ударил по тормозам возле площади Тяньаньмэнь. Туристы вышли из автобуса. Лектор остановился посреди потока других туристских групп у Врат небесного спокойствия и закричал:
— Здесь все симметрично, как видите! Все дворы, дворцы и церемониальные залы выстроены вдоль оси север — юг. Эта широкая мраморная дорожка предназначалась только для проноса императорского паланкина. Все остальные, независимо от важности положения — министры, писцы, наложницы и даже сама императрица, — ходили через боковые аллеи и проходы. А теперь посмотрим на себя самих — туристов, варваров, стоящих в самом центре, там, где дозволено было находиться только императорскому паланкину! Когда «Старбакс» подал заявку на строительство своего заведения прямо возле Врат небесного спокойствия, он получил разрешение! Прощай, фэн-шуй, здравствуй, хаф-каф [20] !