— Ты заставляешь меня чувствовать себя виноватой, Сьюки, но все же я не поеду. Вы обе можете приехать сюда, если хотите, и посетить индейские резервации. Они очаровательны. Там до сих пор есть шаманы, которые умеют делать нечто совершенно поразительное. Правда-правда, я сама видела. Может, вам даже удастся уговорить меня на круиз в Антарктику — посмотреть на живых пингвинов.
Молчание. Ни смешка. Потом:
— Лекса, мне надо возвращаться к работе, пока я не забыла, какого цвета глаза у моей героини. Я остановилась как раз на моменте, когда с нее срывают корсаж. Но прошу тебя, пойми: ни Джейн, ни я не собираемся ни на что тебя уговаривать. Мы просто предложили тебе возможность. — Поскольку однажды, в парной темноте бани, они были в своем роде любовницами, Сьюки знала, как донести до Александры свою обиду; Александра отключила связь, продолжая терзаться.
Когда той же зимой, позднее, телефон снова зазвонил и на дисплее появилась надпись «Абонент неизвестен», Александра с бьющимся сердцем сняла трубку, разрываясь между возможностью исправить отношения с подругами-вдовами и необходимостью твердо выстоять против них. Но голос на другом конце линии не принадлежал ни одной из них.
— Мама? — прозвучал вопрос.
Из двух ее дочерей младшая, Линда, жила в Атланте со своим вторым мужем и за проведенные там годы приобрела легкий южный акцент и уютно-нежный тембр голоса, соответствующий региональным требованиям женственности. Раньше тембр был другой — низкий, сексуально-нейтральный, нарочито ровный, с жесткими «а» и пропускаемыми «р», как принято в Новой Англии.
— Марси! — воскликнула Александра. — Какой приятный сюрприз!
Ни одна из дочерей не звонила чаще, чем того требовали приличия, а Марси так и того реже.
— Я слышала, что ты, возможно, приедешь сюда следующим летом, — сказала Марси своим весомым, без обертонов голосом. Выйдя из подросткового возраста грациозной невинной женственности, Марси уплотнилась и потемнела, особенно темными стали густые брови и угрюмые, глубоко посаженные глаза.
— Где ты это услышала? Это неправда, дорогая.
Александра поймала себя на том, что в оправдательной интонации, которая возникала у нее всякий раз при разговоре со старшей дочерью, появился оттенок глуповатости, свойственной ее младшей, Линде. Казалось, ее напряженно-фальшивый голос о чем-то просил:
— Джейн и Сьюки — ты должна их помнить: Джейн, тогда ее фамилия была Смарт, и Сьюки Ружмонт — пытались уговорить меня поехать отдохнуть летом в Иствике. Но я неизменно отвечала отказом. В том числе и потому, что тебе бы это не понравилось, я им так и сказала.
— Зачем ты так говоришь? Мне обидно, мама. Это дало бы нам возможность побыть вместе, каковой у нас, в сущности, никогда не было, ты бы лучше познакомилась с Хауи и мальчиками.
Марси вышла замуж за местного электрика Говарда Литтлфилда в последний момент, когда ей грозило остаться толстой старой девой до конца жизни, и родила ему двух сыновей уже на пороге сорокалетия, что весьма типично для ее упрямого, поздно расцветающего поколения, как считала Александра, сама принадлежавшая к поколению, которое отводило для деторождения послеподростковые годы, чтобы освободить взрослую жизнь от бремени пребывания в больницах и круглосуточного ухода за детьми.
— Мальчики еще не закончили школу?
— Мама, ты меня обескураживаешь. Ты так невнимательна. Роджеру всего двенадцать, а Говарду-младшему только-только исполнилось девять. Ты еще прислала ему на день рождения компьютерную игру, помнишь?
— Разумеется. Надеюсь, это не была одна из тех неприличных и полных насилия игр.
Александре было неприятно вспоминать о том, что ее дочери за пятьдесят, что у нее седина, которую она не пытается скрывать, и бородавка на носу, которую она не дает себе труда удалить. Брат Марси, Бен, следующий по старшинству, был еще хуже — облысевший больше, чем Оз в его возрасте, напыщенный до невозможности и консервативный, он жил в Виргинии и занимался в Вашингтоне чем-то, чего не мог обсуждать в подробностях. Как и его отец, он был республиканцем, но в сыне это проявлялось гораздо хуже, чем в муже. От мужа этого по крайней мере ожидаешь. В том, что она мать двух мужчин, для Александры было нечто настолько странное — эти пенисы и яички, которые когда-то находились внутри тебя вместе с их генетической предрасположенностью к беспорядку в комнатах и спорту по телевизору, — что отношения с сыновьями она воспринимала гораздо легче — в сущности шутливо, — чем отношения с дочерьми, на которых смотрела таким же оценивающим взглядом, как на себя самое.
— Да они все одинаковы, — продолжала между тем Марси. — Дело там, скорее, в координации зрения и действия, чем в социопатическом содержании. Как бы то ни было, ему игра понравилась, и он постоянно в нее играет. Он прислал тебе благодарственную открытку?
— Да, — солгала Александра. — Она прелестна.
— Что он написал? — с ослиным упрямством продолжала допытываться Марси.
— Обычные мальчишеские пустяки. Но мне все же хотелось бы узнать, кто тебе сказал, что я приезжаю в Иствик.
— Со мной связалась Джейн Тинкер. Кстати, тебе не кажется, что она забавная? Эдакая боевая старушка-девочка — в отличие…
— Ты хотела сказать — в отличие от меня?
— Я хотела сказать — в отличие от матерей многих моих друзей. Тебя небоевой нельзя назвать, мама. Ты просто держишь дистанцию.
— Дорогая, я здесь пытаюсь выжить, продавая горшки. Научилась мастерить их на гончарном круге Джима. К концу дня у меня кружится голова.
— Она попросила меня разузнать насчет цен на жилье.
— Джейн? После того, как я твердо заявила ей — нет?
— Она сказала, чтобы я нашла жилье для нее и еще одной или двух женщин.
— Одной или двух? Не могу поверить, что эти двое могли так со мной поступить! У меня за спиной!
— Она всего лишь попросила меня сориентировать ее, на что можно рассчитывать. Но мне, признаюсь, мало что удалось найти. Иствик никогда не был популярным местом отдыха, популярные находятся на островной части залива. Есть мотель по дороге на Ист-Бич, за закрытой пиццерией…
— О? Ее закрыли? Там готовили очень вкусную пиццу. Тонкую и хрустящую, а не толстую от сыра, как в других местах.
— Человек, который держал эту пиццерию, удалился на покой много лет назад и переехал во Флориду. Вот куда все мы отправимся, если сможем себе это позволить. Мы с Хауи уже даже выбрали город. Прямо на воде, со стороны залива. Каждую зиму ездим туда на две недели. Тут в округе сдается несколько домов, но только на все три летних месяца и обычно одной и той же семье, которая приезжает из года в год. В нескольких милях к северу, на дороге номер один, имеется «Дейз инн», но она не даст вам ощущения пребывания в маленьком городке.
— Не даст, — согласилась Александра и тут же пожалела, что сказала даже это: получалось, что она начинала втягиваться.