В самых лучших отелях, вроде «России» и «Рэдисон-Славянской», администраторы демонстрировали отличное оксфордское произношение и безошибочно расшифровывали слова, сказанные по-американски с японским прононсом. Они даже не испытывали проблем с экзотическими именами и фамилиями. Но, к сожалению, в этих отелях не оказалось ни Ясуки Кусаки, ни Гири Ямагучи.

Хиронага Сакисима не мог удовлетвориться ответом, что их нет в списках. Он сплел целую легенду, чтобы объяснить, почему интересующие его люди могут быть зарегистрированы под другими именами, – и администраторы лучших отелей охотно соглашались ему помочь и опросить портье и носильщиков. Но японцев со столь характерными приметами в этих отелях все равно не было.

Когда дело дошло до второразрядных гостиниц, проблем прибавилось. Имя Ясука Кусака, произнесенное по-японски, как оказалось, вовсе не идентично тому же имени, записанному по-русски. На выяснение того, есть в списках такое имя или нет, уходило по полчаса. Когда выяснялось, что имени нет, Хиронага Сакисима пускал в ход свою легенду, но на этой стадии взаимопонимание между собеседниками исчезало окончательно. Либо тут сказывалось плохое знание английского языка, либо нежелание взваливать на себя лишнюю работу – только дождаться от администраторов действенной помощи было крайне проблематично.

На стадии опроса третьеразрядных гостиниц простота и ясность вернулись снова. В этих гостиницах администраторы либо не говорили по-английски совсем, либо отвечали односложно и однозначно:

– У нас нет никаких иностранцев. И не бывает.

При этом собеседники обычно сильно нервничали и вели себя невежливо, возбуждая у Хиронаги смутные подозрения.

Когда были опрошены все отели, упомянутые в «Желтых страницах» и специальном справочнике, который Хиронага добыл у администратора той гостиницы, где самураи сами поселились за взятку, вывод можно было сделать только один: Ясука Кусака и Гири Ямагучи нигде не зарегистрировались открыто и под своими именами.

Но палачи Якудзы уже на собственном опыте убедились, что это вовсе и не обязательно. Сведения о жестком паспортном режиме, якобы существующем в российской столице, сильно устарели.

Правда, милиция заинтересовалась группой самураев в московском метро, приняв их, очевидно, за вьетнамцев. Завязался рукопашный бой, но японцы легко победили и исчезли еще до того, как наряд сумел сообразить, что никакие это не вьетнамцы. Вьетнамцы так драться не умеют.

Администратор, который за пачку долларов поселил японцев в своем частном отеле, не спрашивая документов, дал самураям исчерпывающие объяснения по поводу паспортного режима.

– Лучше всего в Москве быть белым человеком, – сказал он. – Так что в качестве радикального средства могу порекомендовать вам косметическую операцию. У белых людей документы не проверяют никогда. У меня, например, их не проверяли аж с доперестроечных времен. Машины у меня нет, так что даже права никому не надо показывать.

От косметической операции японцы с благодарностью отказались, но дальнейшие откровения администратора выслушали внимательно.

– Хуже всего быть кавказцем. Антропологи считают, что они тоже принадлежат к белой расе, но коренное население придерживается противоположного мнения и называет их «черными». У этих документы проверяют на каждом углу, и не дай бог, если регистрации нет или она просрочена.

На кавказцев самураи нисколько не походили и к этому пункту разъяснений остались равнодушны.

– С настоящими черными гораздо проще, – продолжал администратор. – Менты не любят связываться с иностранцами, а если человек – негр, то самоочевидно, что он иностранец. Конечно, есть у нас разные дети фестиваля и дети Олимпиады, но их слишком мало. А вот с вами другое дело. В Москве чересчур много вьетнамцев и китайцев, которые находятся в стране нелегально, поэтому у азиатов документы проверяют часто. Лучше бы, конечно, вам иметь паспорта с действительной визой – тогда точно никто не придерется.

Однако паспортов у палачей Якудзы не было. Ничто не должно указывать на их происхождение, и, даже если кто-то из них погибнет и мертвым попадет в руки мирного населения, он должен навсегда остаться загадкой, как остался загадкой самурай, сложивший голову под тяжестью локомотива в багажнике «Хонды». Судя по последним газетным сообщениям, его считают то ли якутом, то ли татарином, и все потому, что у него не было при себе никаких документов.

Администратору самураи представились китайцами из Гонконга, и он быстро придумал, как заработать еще пачку долларов.

– Совсем без документов в Москве нельзя. Если хотите, я вам сделаю документы. Даже русские паспорта могу добыть, но это потребует времени. А удостоверения хоть завтра нарисую.

И нарисовал. То есть вписал в пустые корочки, которые можно купить на каждом углу, азиатские имена типа «Басарган Хубилаевич Бабаев» и должности, дающие основание полагать, что предъявители сего трудятся на какой-то великой стройке капитализма.

Хиронага Сакисима значился в удостоверении прорабом.

В глазах милиции эти удостоверения, проштампованные самонаборной печатью, ровным счетом ничего не стоили, особенно если учесть, что предъявители сего не могли даже двух слов связать по-русски. Но японцы приняли все за чистую монету и честно расплатились с администратором, получив с него обещание, что, как только появится возможность, он добудет для них и полноценные паспорта.

Мало ли сколько времени придется проторчать в этой Москве, прежде чем неуловимый сэнсэй Ясука Кусака покажется на горизонте.

38

С тех пор как в деревне Хлебаловка поселился сэнсэй Ясука Кусака со своим учеником и двумя девицами, у местной детворы стало гораздо больше развлечений, чем прежде.

Население деревни состояло из старушек пенсионного возраста, которые исчислялись десятками, из стариков, которых было значительно меньше, из семейства фермеров, которые с трудом могли прокормить на свой урожай одиннадцать душ детей, из местного сумасшедшего, который при Иване Грозном был бы юродивым, святым и всеми почитаемым, из шофера Толика, жившего бобылем, и из несметного количества городских детей, которых родители сплавили на лето к бабушкам.

При ближайшем рассмотрении оказывалось, что детей не так уж и много – значительно меньше, чем бабушек. Но они были настолько подвижны, шумны и вездесущи, что любой сторонний наблюдатель мог бы поклясться, что их в десять раз больше, чем есть на самом деле.

Ясуке Кусаке это напоминало его родную деревню, где тоже было много детей, и они, как ни странно, совсем не мешали наслаждаться тишиной и покоем. Шум, который они производили, был сродни шуму листвы, вою ветра, голосу прибоя, лаю собак и крику петухов.

И когда господин Кусака начинал ежедневные спарринг-бои с учеником, его нисколько не раздражали дети, кольцом окружавшие место поединка и даже пытавшиеся повторять приемы, которые демонстрировал сэнсэй.

Самый толстый мальчик в деревне, который до этого был всеобщим объектом насмешек, теперь вдруг стал пользоваться неожиданной популярностью, особенно после того, как свалил одного обидчика наземь фирменным приемом Гири Ямагучи.