Сэнсэй очень любил детей и даже сочинил для них сказку, а когда дети попросили еще, он сочинил еще, и так могло продолжаться до бесконечности, если бы не разные привходящие обстоятельства.
Все испортил журналист местной районной газеты, который прознал про деревенское чудо – живого восточного единоборца, который учит детей запрещенным приемам. Такая сенсация не могла остаться незамеченной, и корреспондент примчался в Хлебаловку с намерением раздобыть материал во что бы то ни стало.
Господин Кусака, разумеется, разговаривать с журналистом не стал и ученику запретил, а ученик предостерег Любу, и та тоже держала рот на замке.
Но беда пришла откуда не ждали. Вернее, Кусака всегда предполагал, что от Жени Угореловой нельзя ждать ничего, кроме неприятностей, однако он надеялся, что эта нимфоманка, у которой башню склинило окончательно, исчезла из Хлебаловки навсегда.
Как и следовало ожидать, Толик ей быстро надоел, даже несмотря на новые впечатления в духе незабвенного маркиза де Сада, по поводу которых в конце концов в Хлебаловку за восемь километров приперся пешком участковый.
Толик напоил участкового самогоном, а Женечка соблазнила его своим сногсшибательным телом, и в результате страж порядка начисто забыл о тех претензиях, которые собирался предъявить. Сшибленный с ног, он уснул на сеновале в обществе Евгении и пса, который забрал наконец назад свой ошейник, но теперь не отходил от Женечки ни на шаг.
К утру Толик обнаружил, что с сеновала таинственным образом исчезли все трое. Исходя из того, что Женечка не взяла с собой ни одного предмета одежды, можно было предположить, что она ушла недалеко и скоро вернется. Однако такое предположение было бы верным для любой другой женщины, но только не для Евгении Угореловой.
Последние сведения о ней, дошедшие до Толика и его односельчан, заключались в том, что их видели в чистом поле, причем Женечка была в милицейской фуражке, а участковый – в полном обмундировании, но без головного убора. Покачиваясь, они брели в обнимку по проселку, громко распевая романс на стихи Есенина про пьяного сторожа и чужую жену.
Следующая информация касалась уже одного участкового. Говорили, что он впал в запой, поскольку жена его бросила, узнав об интрижке с Евгенией, а сама Евгения исчезла неизвестно куда.
И вот надо же было такому случиться, чтобы Евгения все-таки вернулась. И не когда-нибудь, а именно в тот самый день, когда в Хлебаловку нагрянул журналист.
Оказалось, Женечка приехала за вещами, и не одна, а с новым мужчиной, типичным байкером, с бородой и в татуировках. Толик сначала намылился бить ему морду, но, взглянув на его бицепсы, передумал. Идея натравить на байкера Гири Ямагучи угасла в зародыше после фиаско с дальнобойщиком Гири остерегался тратить свои силы без крайней на то необходимости.
Байкера, впрочем, тоже ждал облом. Едва увидев корреспондента районной газеты, Женечка запала на него, и по всему было очевидно, что она видит его впервые в жизни.
Это сняло с Евгении подозрение в том, что она сама навела газетчиков на сенсацию, но тут же возникла другая проблема. Теперь уже байкер решил бить морду журналисту, и тому пришлось срочно удирать.
Погоня мотоциклиста за редакционным «газиком» по пересеченной местности выглядела увлекательно и собрала массу зрителей по пути следования. Но в самый интересный момент в баке мотоцикла кончился бензин, и «газику» удалось оторваться.
Оставшуюся часть пути журналист посвятил работе, и Евгения наплела ему на диктофон массу интересного. Кусаку и Ямагучи она выдала за американских индейцев, хранителей древнего магического искусства и, будучи начитанной девушкой, приплела сюда же Кастанеду, про которого журналист тоже слышал.
Корреспондент не то чтобы ей поверил, но ее версию упомянул под грифом «ходят слухи…» и «говорят, что…» Наряду с этим он сообщил и о другой версии, что гости прибыли в Хлебаловку из Сибири, и единоборство, которому они учат хлебаловских детей, – это не что иное, как знаменитая борьба нанайских мальчиков.
Сам он, однако, придерживался третьей версии. Все-таки когда-то он окончил филологический факультет университета и обладал языковым чутьем. А язык, на котором сэнсэй в присутствии корреспондента сказал несколько слов своему ученику, явственно напомнил журналисту японский.
Да и дети, которые охотно общались с корреспондентом все время, пока он был в деревне, говорили ему, что «дедушка сэнсэй – самый настоящий ниндзя».
В результате статья, которая вышла в субботнем номере газеты на первой полосе, заканчивалась словами:
«Все – и повадки, и манера речи, и особенности боевого искусства – выдает в этих людях японцев, однако в районном отделе внутренних дел нас заверили, что никаких иностранцев – ни японцев, ни китайцев, ни тем более индейцев – на территории района нет. Да и откуда могли взяться японские мастера рукопашного боя в одной из самых отдаленных деревень нашего края?
Увы, пока эту загадку нам разрешить не удалось. Но мы будем продолжать расследование и обязательно познакомим читателей с его результатами».
Областная ежедневная газета перепечатала материал из районки во вторник. Редакция не стала особо утруждать себя и для перепроверки лишь позвонила в сельсовет, после чего во врезке уведомила читателей, что по сведениям, полученным от органа местного самоуправления, таинственные восточные единоборцы в деревне Хлебаловка – это нанайцы из Сибири, которые гостят у своего друга, водителя Анатолия Потапова, который когда-то добывал золото в нанайских краях и свел знакомство с мастерами местной народной борьбы.
На самом деле Толик Потапов в молодости добывал золото не в нанайских краях, а в республике Коми, но для обывателей Центральной России разницы нет никакой. Даже учителя географии не в курсе, что между народом коми и нанайцами пять тысяч километров тайги.
А московская желтая газета «Голая правда» не стала заморачиваться совсем. Ее журналист и не подумал позвонить в сельсовет или хотя бы в область, зато текст из областной газеты, случайно попавшей ему в руки, переделал до неузнаваемости.
В его интерпретации выходило, что в деревне Хлебаловка посреди глухого леса высадился отряд японских ниндзя, которые притворяются нанайцами и обучают местных детей восточным единоборствам, чтобы с их помощью творить свои темные дела.
Статья называлась «Ниндзя в русской деревне» и была напечатана на второй странице с анонсом на первой и с подзаголовком «Дети-зомби угрожают общественной безопасности».
Намолотив массу бреда и развесистой клюквы, журналист «Голой правды», сам того не желая, написал правду о главном. Таинственные единоборцы в деревне Хлебаловка действительно были японцами и маскировались под нанайцев.
«Голая правда» пользовалась большой популярностью у людей определенного склада ума, и администратор гостиницы, поселивший у себя «китайцев из Гонконга» с удостоверениями прорабов и каменщиков 7-го разряда, принадлежал как раз к этой категории людей.