— Хорошо, поговорим о чем-то другом, — спохватился Оуэн. Он по опыту знал: сокровенное желание женщины — нравиться, даже если она отшила мужчину восклицанием «Зачем вы так?».
— Вы читали о парне, который решился на операцию по изменению пола для того, чтобы участвовать в женских соревнованиях по теннису?
— Да, редкий случай.
Триси не блистала ни внешностью, ни умом. Зачем он затевает разговоры, зачем тревожит ее, рискуя поставить наивную женщину в неудобное положение? Чтобы принести ее в жертву бредовой идее любви втроем? Она ведь не охотничья добыча, которую, перекинув через плечо, приносят домой. С другой стороны, можно представить, как бы они обхаживали его, как бы ласкали.
— Я недавно читал еще об одном редком случае. В Айове есть мужская колония строгого режима. Охрана там состоит исключительно из женщин.
— Что же тут необычного? — В ее голосе послышались враждебные нотки.
— Не знаю. Только вот перемена пола, надзирательницы в мужской тюрьме… все это заставляет задуматься: для чего же на свете женщины?
— Да, — согласилась она. Было похоже, будто они полезли под стол искать там какую-то мелкую упавшую вещь — сережку или контактную линзу — и вот нашли. — Да, заставляет, даже если ты сама женщина.
Щербинка на краешке чашки, застарелая ранка печали касалась секса и нескладного долговязого Дуайта с его нелепыми смешками.
— Иногда, — рискнул Оуэн, — это злит. Женщины стали самостоятельнее, можно сказать, своенравнее, и это не радует. Посмотрите на Пэтти Херст. Убежала от папочки к какому-то гангстеру.
— На нее оказали психологическое давление. Ее похитили и промыли ей мозги! — резко возразила Триси. — Женское равноправие тут ни при чем.
Триси была моложе Оуэна и впитала феминизм с молоком матери. Женщинам его возраста приходилось добиваться прав, кто как мог.
Желание покорить Триси угасало. Оуэн не любил женщин, рассуждающих о политике. Ему нравились те, которые ко всему на свете относились с легкой иронией и были заняты делами сугубо личными, как и пристало в свободном мире.
— Знаете, что мне больше всего понравилось в этом году?
— Что Злюка Нивел не повторил свой рекордный прыжок, — неожиданно быстро ответила она, ловя ход его мыслей.
— Не угадали. Самое интересное событие — посадка межпланетной станции «Вайкинг» на Марсе. Целое столетие астрономы толковали о каких-то там каналах, и что оказалось? Поверхность Марса засушливее Аризоны.
Оуэн смотрел на ее лицо, пытаясь представить его в постели на подушке. Наверное, на нем будет написано взыскующее ожидание того, как он оценит ее решимость рискнуть репутацией.
— А знаете, почему мне это интересно?
— Вам просто нечего больше сказать. Нашли товарища по несчастью — и рады…
Триси неожиданно ткнула его в грудь, а сама ушла с выстуженной ноябрем веранды в светлую, теплую, наполненную многоголосой болтовней гостиную.
Мало кто из сотрудников фирмы «Э — О» заходил в эту монашескую келью — комнату с высоким, давно немытым окном, служившую Оуэну кабинетом. Чаще других здесь бывала младший программист Карен Джазински, нанятая полгода назад. Контракты и другие деловые бумаги Эд посылал партнеру на согласование. Посылал также свежие выпуски журнала «Компьютеры завтра». Чтобы попасть к Оуэну, Карен приходилось пройти по пустующему второму этажу (безлюдность свидетельствовала о застое в делах компании и незначительном успехе на растущем электронном рынке программы «Диджит-Айз 2,2») и постучать в металлическую дверь, которую он держал запертой изнутри.
Когда Карен первый раз принесла сюда документы, ее поразил необычно домашний уют сего обиталища: ворсистый ковер, на стене доска из пробкового дерева с прикрепленными к ней семейными фотографиями и благодарственными отзывами клиентов, подвесные полки с каталогами и справочниками. С потолка льется ровный дневной свет, на письменном столе большая лампа под узорчатым колпаком. Конторскую мебель из пластика дополняли удобное кресло с вельветовой обшивкой, широкий поролоновый диван с полосатым покрывалом и пышными подушками. Мониторы на отдельных подставках были соединены многоцветными многожильными проводами. Глаза у молодой женщины загорелись: помещение недвусмысленно демонстрировало свое предназначение, здесь было где разгуляться обоюдным фантазиям.
При первом появлении Карен Оуэну показалось, будто она во сне. Новая сотрудница отдала ему присланные Эдом бумаги и выскочила в пустой заводской коридор, но, как оба предчувствовали, настал день, когда, едва толстая дверь закрылась с тихим щелчком за ее спиной, вместе с документами она подала ему дополнительный сигнал: маленький влажный комок нейлоновых трусиков. С бегающими глазами Карен приподняла подол юбки — под ней ничего не было. Трусики были зажаты в кулаке Оуэна.
— У нас не так много времени, — проговорила она с двойным страхом: ее отсутствие на рабочем месте может быть замечено, а сама она отвергнута.
Карен была невысокая, с мелкими чертами лица и пышной гривой вьющихся волос. B ee глазах застыло выражение постоянно недоедавшего ребенка — словом, одна из многих тысяч недавних подростков, повзрослевших в нездоровом свете катодных лучей. Сердце у Оуэна захолонуло.
— Тогда не будем терять ни минуты, — ответил он, запинаясь и стягивая джинсы.
Карен скинула с себя серую фланелевую юбку и дешевые туфельки, оставшись в розовой блузке и белых носках, потом осторожно сняла очки и сосредоточенно сжала губы над острым подбородком.
— Нет, вы только посмотрите! — воскликнула она, увидев, что Оуэн уже настроился приступить к делу.
Прелюдию Карен провела исключительно быстро: она спешила. Наверное, желание появилось у нее еще по пути сюда. Или она сняла трусики у его двери, подчиняясь внезапному порыву? Ее поколение дало себе волю — после двух веков воздержания.
— Почему тебе этого хочется? — спросил Оуэн во время их короткой передышки.
Карен лежала под ним на диване, закинув ноги ему на плечи. Она не боялась показаться бесстыжей.
— Мужчины в твоем возрасте вечно заводят пустые разговоры. Как дети! «Почему?», «Что потом?» А потом ничего! Есть только сейчас. Бум, бэм, спасибо, мэм.
— Ты удивительная.
— Вовсе нет, мистер Маккензи. Я не удивительная. Я трезвомыслящая и собой не полная страхолюдина, но и все. И если начистоту, для тебя я просто очередная дурочка, с кем можно развлечься.
— А что я для тебя?
Карен молчала. Оуэн почти физически ощущал, как летят секунды. В любой момент могла позвонить Филлис. Или Эд. Он обещал тому пересмотреть программу страховой компании. Страховщики хотели знать, как сохранить достигнутый уровень доходности в условиях падения спроса на их услуги.
— Ты? Ты обалденный старый мужик. Мне когда-то понравился твой «Диджит-Айз». Я стала забавляться этой программой, когда начинаю скучать по тебе и хочу тебя видеть.