– А теперь?
– Не знаю, что и думать. Во всяком случае, подозреваю некий сговор.
– Но кому это нужно? Чем ты помешал?
– Вот уж не ведаю. Может, залез не в свое дело. Или просто на мне испытывают некие технологии. Словом, ничего не понимаю. Но чем дальше, тем делается все тревожнее. И ощущение такое странное, словно все происходит во сне. Я перестал доверять людям. Вот и тебе…
– Что мне?..
– Не верю.
– То есть?
– Иногда мне кажется, что и ты…
– Ну-ну, договаривай.
– Участвуешь в общем сговоре.
– Против тебя?
– Именно.
– Но зачем мне это?
– Не знаю. Но думаю, думаю… – Павел запнулся, не то подыскивая подходящее слово, не то не решаясь это слово произнести.
– А может, ты того?.. – невозмутимо произнесла Лилька.
– Чего, того?
– С катушек съехал.
– Ты хочешь сказать: в уме повредился?
– Вот именно.
– Ты не первая делаешь подобные предположения, – нехотя произнес Павел.
– Да? А кто еще? – спросила Лилька, как показалось Павлу, с ехидной улыбкой.
– Кончай издеваться! – разозлился он.
– Я и не думала. Ладно, хватит разговоров. Погостили, пора и честь знать. Сейчас чего-нибудь перекусим и отправимся по домам.
Павел вылез из постели и стал поспешно одеваться. То же самое сделала и Лилька.
– Правильно рассуждаешь, – согласился он. – Пора уматывать отсюда. Хотя интересно: что же, в конце концов, случилось с хозяйкой?
– А что с ней может случиться?
– Я же рассказывал. Десять раз повторять?
Лилька искоса посмотрела на приятеля, словно действительно подозревала его в безумии:
– Ты опять?
– Не буду, не буду.
Когда они спустились вниз, Павел был неприятно удивлен представшей перед глазами картиной. В холле царил абсолютный порядок, словно никакой гулянки вчера и не случилось. Ни пустых бутылок, ни тарелок с полузасохшими закусками. Даже пустых кофейных чашечек не наблюдалось. Чисто и пусто. Но главное было даже не в этом. Сколько Павел ни таращился на стены и потолок, нигде не заметно никаких пятен.
«Значит, действительно это был сон, – разочарованно констатировал про себя добрый молодец. – Но до чего все реально». Однако еще больше его поразило внезапное появление Светланы Петровны. Она впорхнула откуда-то из коридора и выглядела, словно только что распустившийся цветок. Несмотря на ранний час, дама была причесана, накрашена и одета не в какой-нибудь халат, пусть даже и роскошный, а в сверкающее вечернее платье с глубоким декольте.
– О! – воскликнула она с совершенно естественным восторгом. – Вы уже на ногах, мои дорогие. Замечательно! Сейчас будем завтракать.
Точно, все мне приснилось, несколько разочарованно заключил наш герой. Эта Светлана жива, здорова, да еще как здорова! Цветет и пахнет.
– Я всех отпустила… э-э… на выходные, придется приготовить завтрак самой. Лилечка, может, ты мне поможешь?
– Ну, конечно, – охотно согласилась девушка, и обе отправились на кухню.
Павел остался в одиночестве. Он бессмысленно побродил по холлу, потом уселся на кожаный диван и взял в руки телевизионный пульт. Нажатие кнопки. Огромный глаз вспыхнул. На экране заскакали, замельтешили, задрыгали руками и ногами какие-то полуголые юнцы и юницы. Дальше. Черно-белый фильм эпохи строительства социализма, трактора, девчата в промасленных комбинезонах… Белозубые, хищно-глупые улыбки, развеселые песни, танцы прямо в поле, возле застывшей тракторной гусеницы. Социализм несомненно будет построен. Новое нажатие кнопки. Знаменитый телеведущий беззвучно разевал рот. Лицо его выражало скорбь, переходящую в отчаяние. Дальше. А вот это интересно. Родная тема. «Экран криминальных новостей»… Или нет, «Дорожный патруль». Павел прибавил громкости. «…Пожару присвоена третья категория, – хладнокровно вещал диктор за кадром. – Пострадавших двое. Сторож отравился парами горения и был отправлен в институт Склифосовского. Легкие ранения получил и один из пожарных». На экране мельтешили люди в робах, с брандспойтами в руках, из окон трехэтажного здания вырывались языки пламени. Пожарный сюжет сменился новым. «На улице Тевосяна произошло убийство…» – ледяным тоном сообщил ведущий. Павел без особого интереса взирал на труп какого-то бомжа и уж было хотел переключить канал, как вдруг новое сообщение заставило его прильнуть к экрану. «На Минском шоссе произошло дорожно-транспортное происшествие, – рассказывал диктор. – Пострадали трое. Поздно вечером водитель автомобиля марки «Жигули», двенадцатая модель, такси, двигавшегося в сторону Подмосковья, не справился с управлением, машину на мокрой дороге занесло и выбросило с проезжей части. Водитель и двое пассажиров от полученных травм скончались». Крупный план лежащих на обочине изуродованных тел. Потом в кадре появился толстый гаишник с красным, обветренным лицом: «Шел мокрый снег, – равнодушно рассказывал он. – Тут как раз шоссе делает изгиб. Скорость была приличная, километров сто тридцать. Ну и гробанулись они в кювет…»
«Среди пострадавших, – сообщил металлический голос, – корреспондент газеты «Курьер-экспресс» Павел М. Так, во всяком случае, свидетельствуют найденные у него документы».
Камера уперлась в изуродованное лицо, черты которого были к тому же залиты кровью, однако нашему герою показалось, что он узнал самого себя.
– Да как же это? – произнес Павел, отпрянув от экрана. – Вот он я! Эй, постойте! Что вы такое несете?
«Кроме него, – продолжал вещать голос, – в автомобиле находились водитель и молодая девушка».
Камера вскользь мазнула по лицам остальных трупов. Павел сразу же узнал Лильку.
– Эй! – крикнул он. – Эй!.. Лилька, бегом сюда! Тебя показывают.
Девушка явилась на зов незамедлительно.
– Где показывают? Ты чего?
– Да вот! Смотри! – Павел ткнул пальцем в экран.
– Ну и какого лешего?.. Где я-то?
– Только что присутствовала. Вместе со мной, кстати.
– Ничего не понимаю. Говори толком.
– Видишь, передача идет. «Дорожный патруль» называется.
– Ну?
– Только что сообщили, что мы с тобой погибли в автокатастрофе… Вчера вечером. Когда сюда ехали.
– Что за чушь! Не верю!
Павел пожал плечами:
– Я тоже как-то не очень, но была названа моя фамилия. Вернее, имя и ее первая буква. К тому же сообщили место моей работы.
– Иди ты!
– Да точно. Зачем мне тебя обманывать?
– Хм, зачем… Да последнее время ты просто помешался на могильных тайнах. На всякого рода нечисти. Я не говорю, что ты меня дуришь. Просто у тебя с мозгами что-то. Чуток с катушек съехал. Только ведь мне рассказывал про свои сны. Ну так вот…