— Я хотел бы больше времени уделить этому делу, но у нас в участке не хватает людских ресурсов. Так что в итоге его отправили в долгий ящик. У нас не было никакой надежды раскрыть его без новых данных.
— Ну, теперь-то новые данные у нас есть, — констатировал Патрик.
— Думаете, между тем нападением и его смертью есть связь? Вы над этой гипотезой работаете?
Патрик пару секунд обдумывал ответ. Потом закинул ногу на ногу и продолжил:
— Наверное, у нас пока нет никакой гипотезы. Мы рассматриваем все возможные мотивы. Но такая версия тоже имеет право на существование. Подозрительно, что его избили всего за несколько месяцев до убийства.
— Вы нравы. Скажите, если вам понадобится наша помощь, — сказал Вальтер, вставая из-за стола. Он был такой высокий, что чуть не упирался в потолок. — Дело не закрыто, так что мы можем вместе над ним работать.
— Разумеется, — отозвался Патрик, протягивая руку. — Можно нам копию заключения?
— Конечно, — Вальтер протянул Хедстрёму папку с документами. — Сами найдете?
— Конечно. Кстати, — обернулся Патрик уже на выходе из кабинета, — мы хотели бы посетить предыдущее место работы Сверина. Не подскажете, как проехать? — Он показал Вальтеру листок с адресом.
Получив простые указания, как добраться, они попрощались и пошли к машине.
— Результат не блестящий, — вздохнула Паула, садясь на пассажирское сиденье.
— Не говори так. Довольно смело для полицейского предположить, что жертва преступления что-то скрывала. Значит, у него есть на то серьезные основания. Нам надо узнать побольше об этом деле. Может, что-то заставило его бежать в Фьельбаку из Гётеборга. Мы должны это выяснить.
— Вот и спросим об этом его работодателя, — предложила Паула, пристегиваясь ремнем.
Патрик резко тронулся с места, и Паула зажмурилась, чтобы не видеть, как он чуть не влетел в синюю «Вольво-740», которую почему-то не увидел в зеркало заднего вида. В следующий раз она сядет за руль. Нервы Паулы не выдерживали такое вождение.
* * *
Дети бегали во дворе. Мадлен курила сигарету за сигаретой, хотя ей давно следовало бросить. Но здесь, в Дании, люди курили совсем по-другому — открыто, свободно, не стесняясь.
— Мама, можно я пойду к Матте? — спросила Вильда, ее дочка с растрепанными кудряшками и румяными от свежего воздуха и активных игр щеками.
— Конечно, можно, — ответила Мадлен и поцеловала девочку в лоб.
Главным преимуществом этой квартиры был большой внутренний двор. Там всегда играли дети. Они бегали в гости друг к другу, создавая ощущение одной большой семьи. Мадлен закурила новую сигарету. Поразительно, что здесь она чувствует себя в безопасности. Она уже и забыла, что это такое — ощущение безопасности. Уже четыре месяца они жили в Копенгагене, и с каждым днем ей дышалось все легче. Мадлен даже перестала ползать перед окнами. Теперь она спокойно ходила, даже когда шторы не были задернуты. Они все устроили. Бежать Мадлен с детьми приходилось не впервые, но на этот раз все было немного по-другому. Она сама говорила с ними, объясняла, почему им с детьми нужно исчезнуть. И к ней прислушались. Следующей ночью ей велели собрать свои и детские вещи и спуститься к машине, которая ждала внизу с заведенным мотором. Ни на мгновение Мадлен не сомневалась в правильности решения, но ей все равно было больно. По ночам ей снились кошмары. Мадлен просыпалась и больше не могла заснуть. Только лежала, вглядываясь в темноту. В кошмарах ей являлся он.
Сигарета догорела у нее в руках и обожгла пальцы. Выругавшись, Мадлен отшвырнула окурок на землю. Кевин странно на нее посмотрел. Погруженная в свои мысли, она даже не заметила, как он присел рядом на скамейку. Женщина потрепала ему волосы на макушке. У мальчика был такой серьезный вид… Ее маленький мужчина. В свои восемь лет он успел многое повидать.
Двор наполняли детские крики. Мадлен заметила, что дети уже подхватили несколько датских словечек. Это ее и радовало, и пугало. Утратить язык значило бы утратить историю, утратить страну, утратить прошлое. Конечно, со временем дети забудут свой язык. Это жертва, на которую ей придется пойти. И Мадлен готова на все, лишь бы больше не переезжать. Ей хотелось остаться здесь и забыть все плохое. Она погладила Кевина по щеке. Со временем он станет похожим на других детей, а это самое главное.
* * *
Майя бросилась ей в объятия, как делала каждый день, когда ее забирали из садика. Обняв и поцеловав маму, она потянулась к младенцам в коляске.
— Как она любит братиков, — сказала Эва, отмечая в списке детей, за которыми пришли родители.
— Любит. Но не всегда хочет делиться, — отозвалась Эрика.
— Ничего удивительного. Дети по-разному реагируют на появление нового ребенка в семье, ведь с ним нужно делить внимание родителей… — Эва склонилась над коляской, разглядывая близнецов. — Я понимаю. Так что Майя ведет себя на удивление хорошо. Как они спят по ночам? — поинтересовалась Эва, полюлюкав младенцам, которые радостно заулыбались в ответ беззубыми ртами.
— Прекрасно. Но Майе скучно, когда они спят, и в любом случае она их будит.
— Вот оно как. Майя у нас девочка самостоятельная и энергичная.
— Можно и так сказать.
Близнецы в коляске занервничали, и Эрика огляделась по сторонам в поисках дочери, которая еще секунду назад была здесь.
— Посмотри на площадке, — Эва кивнула в нужном направлении, — там ее любимое место.
И действительно показалась Майя. Она на полной скорости съезжала с горки, и вид у нее был крайне довольный. После недолгих уговоров она встала на ступеньку коляски, и можно было идти.
— Не домой? — удивилась Майя, когда они свернули вправо, а не влево, как обычно.
— Нет, мы навестим тетю Анну и дядю Дана, — пояснила Эрика.
Ответом ей был вопль восторга.
— Играть с Лисен! И с Эммой. Без Адриана, — заявила Майя.
— А почему ты не хочешь играть с Адрианом?
— Он же мальчик.
Видимо, это все объясняло, потому что больше из Майи ничего не удалось вытянуть. Эрика вздохнула. Неужели разделение полов начинается так рано? Что можно делать, а чего нельзя? С кем можно играть, а с кем нет? Может, отчасти в этом есть вина Эрики. Она потакала желаниям дочери играть в принцессу. Все ее вещи были розовыми, девчачьими — другие она просто отказывалась носить. Может, нельзя было позволять ей самой решать такие вопросы? Эрика решила подумать об этом потом. На сейчас достаточно и того, что нужно толкать тяжелую коляску по дороге.
Она сделала паузу перед поворотом на Динглевэген, чтобы перевести дух. Вдалеке показался дом Дана и Анны, но Эрика поняла, что не рассчитала силы. Последние метры дались ей ценой нечеловеческих усилий. Наконец Эрика добралась до двери в доме сестры, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Когда пульс и дыхание стали равномернее, Эрика потянулась к звонку.