И только когда случилась вся эта история со стрельбой в карьере, о которой рассказали Люба и Родик, только когда он сходил вместе с Аэллой к участковому, Андрей впервые подумал, что у Родислава, помимо миролюбия и начитанности, есть еще какие-то достоинства, а Любаша Головина вовсе не так проста и прямолинейна, как он думал. Узнав от дяди Пети некоторые подробности, которые опустили в своем рассказе ребята и которые могли бы очень украсить Любу и Родика, Андрей все ждал, когда же они сами расскажут, но так и не дождался. И стал еще больше уважать своего товарища и его подругу.
* * *
– Ну, там дальше не очень интересно, опять учебный год, Родик готовится поступать в университет на юридический, Люба учится в девятом классе. В общем, фигня всякая, – заявил Ворон.
– Так уж и фигня, – усомнился Камень.
– Отвечаю, – поклялся Ворон. – Правда, Любка молодец, сообразила, что на следующее лето Родик будет сдавать сначала выпускные экзамены, потом вступительные и на даче вряд ли появится. Не знаю, сама она додумалась или Томка подсказала, но она подстраховалась на всякий случай, перед самым концом летних каникул попросила у Родика какую-то книжку почитать и предупредила, что до отъезда с дачи прочесть не успеет. Ты мне, говорит, дай свой телефон, я, когда книгу дочитаю, тебе позвоню, приеду и верну.
– И что, дал он телефон?
– Ну а то! Чего ж не дать-то? И ты представляешь, она до Нового года мучилась, и хотела позвонить, и стеснялась. Вот дурища-то! Права ее сестрица, дурища и есть.
– Но все-таки позвонила?
– Конечно. Охота – она завсегда пуще неволи. И позвонила, и встречу назначила, и явилась туда ни жива ни мертва от волнения, на час раньше прискакала. Ну, Родик вроде как тоже ей рад был, книгу взял, предложил прогуляться, мороженого поесть. В общем, стали они встречаться, сначала редко, раз в полтора-два месяца, в кино ходили, потом лето наступило, у Родика выпускные экзамены начались, у Любы тоже экзамены за восьмой класс, а потом Родик подал документы и начал готовиться поступать. Вот тут наша Любаша и сделала ход конем. Звонит она Родику, трубку снимает Клара Степановна, и Люба ей говорит, мол, Евгений Христофорович человек не очень здоровый, ему нужен покой и свежий воздух, а вы не едете на дачу, потому что боитесь Родика в такой ответственный момент без ухода и заботы оставить, правильно? Так вы поезжайте спокойно, я за Родиком присмотрю, и еду ему буду готовить, и рубашки стирать, и квартиру вашу убирать, и следить, чтобы он занимался как следует и питался как следует.
– А что Клара? Неужели согласилась?
– Нет, конечно, для нее Родик – свет в окошке, разве она может заботу о нем кому-нибудь доверить. Но Любин поступок она оценила правильно и стала внимательнее приглядываться к девочке. А что? Семья хорошая, мама Зина, конечно, подкачала – работа у нее непрестижная, нянечка в детском садике, зато папа – на все сто, защитник правопорядка, герой, участник войны, и бабка – всем бабкам фору даст, девочку хорошую вырастила, хозяйственную, заботливую, скромную. Наша Клара столько лет в этом самом университете проработала секретарем-машинисткой, что отлично понимала: ее ненаглядный Родик, если поступит, легко может стать добычей какой-нибудь хищной и оборотистой провинциалки, которая в семью вотрется и полквартиры оттяпает, так лучше Любочку привечать, все-таки москвичка, и отец с жильем со временем поможет. Ты не думай, – торопливо заговорил Ворон, уловив некий скепсис в глазах Камня, – я это не выдумал, я слышал, как Клара с подругой по телефону разговаривала и все эти резоны ей озвучивала. Честно-честно.
– Да верю я тебе, – успокоил его Камень. – И что, поступил Родик в университет?
– Поступил. Любу увезли на дачу, но то лето оказалось ужасно скучным. Аэлла поступала в медицинский институт, Андрей окончил школу и пошел работать на завод, Тамара, вопреки воле родителей, пошла учиться в ПТУ на парикмахера, и отец с ней до самой осени не разговаривал. В общем, дачная компания распалась, сестры рядом нет, Родик в Москве, родители работают, и остались у Любы только Бабаня и домашние хлопоты. Бедная девчонка чуть с ума не сошла от скуки. А когда в Москву вернулась – тут ее новое разочарование ждало: Родик с головой ушел в новую студенческую жизнь, у него лекции, семинары, коллоквиумы, друзья, и нет у него ни минуты свободного времени на какую-то там девятиклассницу. И опять до Нового года все затихло.
– А что в Новый год случилось?
– В сам Новый год – ничего, а вот после него все и завертелось. Клара-то, видать, что-то учуяла, похоже, за Родиком начала увиваться какая-то провинциальная щучка, и Клара Степановна испугалась, как бы она его не охмурила и в постель не затащила. В те времена, знаешь, с этим было строго: переспал – женись, иначе тебя по комсомольско-партийной линии пропесочат, а если до скандала дойдет, то и исключить из университета могут. И спохватилась наша Клара, что давно что-то о Любочке ничего не было слышно, весной-то Родик нет-нет да и встречался с ней, в кино водил, а теперь молчание. И позвонила она маме Зине, а та и рада-радешенька, она ж привыкла о замужестве дочерей с момента их рождения думать и о лучшем женихе, чем Родик Романов, и не мечтала. И красивый, и добрый, и из профессорской семьи, а теперь и вовсе студент университета. А то, что дочка ее всего-навсего в девятый класс ходит, – это, по мнению мамы Зины, ничего не значит, потому что отношения куются годами, и надо все делать вовремя, в том числе и жениха подбирать, чтобы потом, в нужный момент – цоп! – и сделать его мужем. Она и к собственному замужеству в свое время подошла серьезно, и к брачным перспективам дочери отнеслась не легкомысленно. Есть такие мамаши, которые считают, что сначала надо школу окончить и образование получить, а уж потом, лет в двадцать пять, думать о замужестве, Зинаида же Васильевна к таковым не относилась, образованность ценила только у мужчин, а единственным предназначением женщины считала замужество и материнство, для подготовки к которым рано никогда не бывает. И вообще, чем раньше – тем лучше, пока молодая и здоровье есть. К такой штуке, как «девичья честь», она относилась как к оружию, которым надо умело и правильно воспользоваться, то есть не пускать в ход при каждом удобном случае, а применить один раз, но метко.
– Ты не отвлекайся, – сердито оборвал его излияния Камень, – начал про Клару, а теперь на Зине застрял.
– Ничего я не застрял, потому что Клара позвонила Зине, и я же должен тебе объяснить Зинину позицию, – стал оправдываться Ворон, которому эта самая «Зинина позиция» была на самом деле куда интереснее многих других вещей. Ворон, как мы уже знаем, был неисправимым романтиком, поэтому все, что касалось любви и прочих сопредельных с любовью обстоятельств, трогало его до глубины души. – Ну вот, значит, звонит Клара Зине и просит помочь, дескать, у Родика сессия начинается, а у нее так много работы, так много – просто не продохнуть, потому что она как опытная машинистка взяла срочную халтуру, а дома у нее пишущей машинки нет, и она с этой халтурой остается по вечерам на кафедре, и муж и сын у нее совершенно без пригляда остались, а у Любочки все равно зимние каникулы в школе, так не поможет ли она по хозяйству? Приготовить, в квартире убраться, постирать, погладить и все такое. Сечешь, куда дело покатилось? – И Ворон хитро прищурил круглый блестящий глаз.