– А меня из дома выгнали, – со спокойной улыбкой сообщила Тамара.
– Кто?! Муж?
– Отец. Пришлось собрать вещи и ехать к сестре.
– А сестра живет в гостинице? – с явным недоверием спросил таксист.
– Нет, в гостинице живет будущий муж. Видите, я вам все рассказала, ничего не утаила.
Но водитель был расположен побеседовать о чужих неприятностях более подробно.
– Вы же сказали, что переезжаете к сестре. А теперь выходит, к жениху.
– Сестры дома нет, я ей позвонила. Придется подождать, пока она появится. Вот я и собираюсь пережидать в гостинице. Еще вопросы есть?
Он понял, что пассажирка к длинным разговорам не склонна, и умолк.
В гостинице Тамара благополучно миновала швейцара, который без пропуска никому входить не позволял. Вероятно, увидев похожую на иностранку даму с багажом, выходящую из такси, он решил, что она имеет полное право здесь поселиться. Тамара не стала подниматься на этаж, где был номер Григория, она позвонила ему от стойки администратора и расположилась в холле. Через несколько минут он появился рядом с ней.
– Все так плохо? – спросил он, указывая глазами на стоящую у ее ног дорожную сумку.
– Хуже некуда, – вздохнула Тамара. – Отец мне запретил выходить за тебя замуж.
– А ты? Послушалась?
– Еще чего! – фыркнула она совсем по-детски. – Пришлось из дома уйти. Поживу пока у сестры, а в начале марта приеду к тебе.
– А может быть, не стоит ждать начала марта? Давай я увезу тебя прямо сегодня. Сдам билет на завтра и возьму два на сегодня, а?
– Не получится, Гришенька, у меня работа. Я обещала доработать до 6 марта, за это время они постараются найти мне замену.
– Н-да, работа, – задумчиво повторил он. – С этим ничего не поделаешь. Но хотя бы приехать ко мне в Горький на пару дней ты сможешь?
– Конечно. Только не обещаю, что это будет суббота или воскресенье, у меня же скользящий график.
– Так это и хорошо! Мне и не надо, чтобы это было в выходные, мне надо, чтобы ЗАГС был открыт. Ты приедешь как можно скорее, мы подадим заявление, а поскольку все самые изысканные свадебные платья в городе шьются у меня, заведующая ЗАГСом меня отлично знает и назначит дату регистрации, когда тебе удобно. И не будем ждать марта, давай поженимся как можно скорее.
– Давай, – согласилась Тамара. – И давай сегодня вместе поедем к моей сестре. Я хочу вас познакомить.
– Она не похожа на твоего отца?
– Она чудесная! Моя Любаня – самая лучшая сестра на свете, добрая, светлая, умная, и я ее обожаю!
– А ее муж? Ты говорила, он работает в милиции и твой отец его уважает. Ты уверена, что он не такой, как твой отец, и нормально меня воспримет?
– Кто? Родька-то? Да он совершенно нормальный мужик, вот увидишь. Они оба очень хорошие. И дети у них замечательные.
Григорий отнес Тамарину сумку к себе в номер, и они отправились гулять. Периодически Тамара звонила сестре, и когда Люба наконец ответила, они вернулись в гостиницу, забрали сумку, сели в такси и поехали к Романовым.
День, который начался так неудачно, закончился весело и радостно. Григорий сразу понравился Любе, быстро нашел общий язык с Родиславом, а пятилетняя Леля не слезала с колен гостя, что для всех означало только одно: этот человек – добрый и хороший, в нем нет злобы и зависти, которые девчушка непременно почувствовала бы и начала капризничать и прятаться. Она не капризничала и не убегала от Григория, и все были счастливы за Тамару, которая наконец нашла своего мужчину.
* * *
Тамара отвела племянницу в детский сад и вернулась домой – теперь ее домом стала квартира Романовых. Она по-прежнему не любила заниматься теми хозяйственными делами, которые считала необязательными и «мещанскими», но ей очень хотелось помочь Любе и сделать что-нибудь полезное, поэтому она переоделась в спортивные брюки и футболку и взялась гладить скатерти и салфетки, постиранные накануне. Тамара искренне не понимала, почему нельзя сдавать белье и прочие вещи в прачечную, где и постирают, и накрахмалят, если уж так приспичило, и погладят, и все Любины доводы о том, что к белью не должны прикасаться чужие руки, которые все равно все сделают не так, оставались для старшей сестры пустым звуком.
Она перегладила уже все скатерти и принялась за салфетки, когда послышался короткий, какой-то неуверенный звонок в дверь. Тамара пошла открывать.
На пороге стояла Зинаида Васильевна, бледная и как будто даже похудевшая за те несколько дней, которые миновали после обеда с Григорием.
– Доченька, – виновато произнесла она, – значит, я правильно посчитала, ты сегодня во вторую смену.
– Я сегодня выходная. Проходи, мама, раздевайся.
Тамара сделала шаг назад, пропуская мать в квартиру, потом не выдержала, обняла ее и расцеловала.
– Ты, оказывается, храбрая, мамуля, папу не побоялась. Или он не знает, что ты ко мне пошла?
– Ой, конечно, он ничего не знает, – возбужденно затараторила Зинаида Васильевна, – он бы меня убил, если бы узнал. Когда ты ушла, он сразу перестал кричать и так, знаешь, серьезно мне говорит: я, говорит, про Тамарку больше слышать не желаю, она мне не дочь, и ты не смей к ней бегать, и звонить по телефону тоже не смей. Считай, что ее нету. Представляешь? И замолчал. Вот как замолчал тогда – так и молчит до сих пор.
– Что, совсем молчит? – не поверила Тамара. – Ни одного слова не говорит?
– Зина, подай, Зина, принеси, Зина, выключи, Зина, включи – вот и все, что он говорит. Ужас, доченька, ужас! Ты бы возвращалась, а? Ну сколько можно дуться? И папа будет рад, и тебе хорошо будет. Что ты у Любы теснишься, как будто у тебя своего дома нет! Возвращайся, хватит уже.
Тамара вздохнула. Ничего-то мать не поняла. Она отчего-то считает произошедшее пустой мелкой ссорой, каких в семье Головиных были сотни, если не тысячи, наподобие скандала из-за коробки конфет или бутылки коньяка. Ну, подумаешь, повздорили отец с дочерью из-за бытовой мелочи, не уходить же из дома из-за этого!
Она усадила мать на кухне, налила ей чаю, поставила на стол коробку с недоеденным накануне тортом и снова взялась за утюг.
– Мама, я не могу вернуться. Папа меня выгнал, ты это понимаешь? Не я сама ушла, а он так поставил вопрос: или вы с ним, или Григорий. Я выбрала Григория. Если я вернусь, это будет означать, что я предала Григория и сделала выбор в вашу пользу. А я не собираюсь его предавать, я собираюсь выходить за него замуж, причем в самое ближайшее время.
– Но, Томочка… – Зинаида Васильевна растерялась, она явно ожидала чего-то другого. – Ты что, серьезно решила идти за него замуж? Я была уверена, что ты передумаешь. Особенно после того, что сказал папа.