– Нет, – тихо ответил Доналд. – Не нужно. – И закрыл глаза.

* * *

Когда Элдер поднялся на второй этаж книжного магазина, утром в воскресенье, Кэтрин уже сидела в кресле и читала какой-то журнал. На маленьком столике рядом стоял высокий стакан и лежала булочка с шоколадным кремом.

Элдер заказал кофе со сдобной булочкой и сел рядом. Более половины мест в кафетерии уже было занято. Недалеко от них на низком стульчике сидела женщина с книжкой и стаканом апельсинового сока и, не стесняясь незнакомых людей, кормила грудью ребенка. Сидевший за другим столом мужчина в очках колотил по клавишам своего ноутбука. Пара средних лет бродила мимо взад-вперед, иногда останавливаясь, чтобы прочесть название блюда, привлекшего их внимание.

– Ты сюда часто заходишь? – спросил Элдер.

– Да нет. – Кэтрин пожала плечами. – Так, иногда… Это просто место, где можно посидеть одной.

– А тебе это нужно?

– Конечно. Иной раз очень.

– Значит, дома не все в порядке?

– Да. Не все.

– Но если…

– Не надо об этом, ладно, пап?

– Ладно-ладно.

Фрэнк отломил кусок булочки, и тот рассыпался у него в руке. Кофе был вкусный, правда, не такой крепкий, как он рассчитывал.

– Прости за вчерашнее, – сказала Кэтрин. – Ну, что было после соревнований. Я была в скверном настроении.

– Ладно, все нормально.

– Ага. Просто мне не следовало вот так на тебя набрасываться.

– Ты же расстроилась. И разозлилась.

Элдер откусил еще кусок от булочки, предложил половину Кэтрин, но та отказалась.

– Ты и в самом деле занята в середине дня?

– Занята.

– Когда выпьем кофе, может, пройдемся хотя бы? Ну, тут, поблизости. Я уже давненько здесь не был, сама знаешь. Столько перемен вокруг…

– Ладно.

Они прошли по Брайдлсмит-Гейт, мимо вывески «Стрижка-укладка», одного из парикмахерских салонов Мартина Майлза, того самого, насколько он помнил, где Джоан по-прежнему была менеджером. Ни он, ни Кэтрин ни словом не обмолвились по этому поводу, даже не посмотрели в ту сторону. Улица Лоу-Пейвмент, потом Касл-Гейт, потом подземный переход под забитой транспортом Мэйд-Мэриэн-уэй. Потом к замку, быстрая прогулка вокруг него, поворот назад возле эстрады, легкий разговор о том о сем, возникающий спорадически, ничего особенно важного, просто о том о сем… Он купил Кэтрин мороженое, и она на минутку вновь превратилась в ребенка. Папочка, а можно мне?.. А когда ты мне купишь?..

Покинув замок, они прошли через сеть узеньких улиц и вышли на Аппер-Парламент-стрит, прошли мимо здания, в котором раньше, когда Элдер был здесь в последний раз, еще располагался огромный кооперативный универсальный магазин. Через пять минут они оказались на Олд-Маркет-сквер, где обычно собирались местные алкаши, занимавшей большую, заросшую травой возвышенность.

– Еще увидимся? – спросил Элдер. – Пока я здесь, я имею в виду.

– Зависит от тебя.

– Тогда я тебе позвоню.

– Звони мне на мобильный.

– Номер тот же, что прежде?

– Тот же.

– О'кей.

Он поцеловал ее в щеку, она тоже его поцеловала, он еще похлопал ее по плечу, и она ушла. Элдер пересек площадь и пошел вверх по Кинг-стрит, туда, где, как он помнил, располагалась «Пицца-экспресс». Кинотеатр «Одеон» в центре города был закрыт, так же как и «Эй-би-си синема», однако рядом возвышался огромный развлекательный центр, кажется, на том самом месте, где раньше стояло здание редакции «Ивнинг пост». Он хотел разыскать кого-нибудь из драматической студии, в которой когда-то занималась Сьюзен Блэклок, но это придется отложить до понедельника. А пока можно какой-нибудь фильм посмотреть.

В зале он уселся в седьмом ряду и сразу заснул, несмотря на запах и надоедливый треск пожираемого поп-корна и почти непрекращающийся шепот вокруг.

В комнате Элдера в доме Уилли Белла стояла полутораспальная кровать – двуспальная, если вы в хороших отношениях со своей партнершей, как объяснил Уилли, – на стене висела книжная полка, набитая старыми ротмансовскими футбольными ежегодниками и не менее древними экземплярами «Плейбоя» и «Полис ревью». Два стула с прямыми спинками и маленький квадратный стол, узкое, но глубокое кресло с просевшими пружинами и встроенный платяной шкаф, в котором висело с дюжину металлических вешалок, звеневших при каждом открытии дверцы. В углу на деревянном комоде стоял маленький телевизор, а на полу рядом с кроватью – будильник со светящимися стрелками. Окно выходило на серию задних дворов с разбитыми в них садиками; за полузадернутыми занавесями и цветными жалюзи в окнах задних фасадов домов напротив светились огни.

В качестве подарка по случаю въезда Белл поставил на стол бутылку солодового виски «Аберлур» и единственный стакан с толстенным дном.

Элдер посидел немного, прислушиваясь к звукам работающего телевизора самого Белла, доносившимся снизу; приглушенным басовым нотам музыки, проникавшим сквозь делящую дом пополам стену из соседней квартиры; к слышному изредка лаю собак, когда одна начинает, а другие подхватывают, пока все не затихнут; а потом к резкому и совершенно не от мира сего лаю лисы, а затем и пары лис, явно пребывающих в состоянии сексуального возбуждения.

Он взял бутылку и стакан и спустился вниз.

Через пару часов они вдвоем сидели, удобно устроившись в гостиной, отодвинув в сторону остатки курицы под соусом карри, с опустевшей на три четверти бутылкой «Аберлура». Уилли Белл все рассуждал о футбольных клубах «Патрик Тистл» и «Килмарнок», о двуличии женщин, в особенности жен, и о красоте сельской местности, в которой родился. Элдер кивал и поддакивал, иногда вставляя одно-два слова.

Когда зазвонил телефон, Белл взял трубку и буркнул в нее свое имя; секунду послушал и протянул ее Элдеру.

– Шейн Доналд ударился в бега, – сообщила Морин. – Нам только что официально сообщили об этом. Теперь он на свободе. Незаконно.

18

Пам Уилсон заперла за собой дверь и пошла по террасе к дорожке, которая быстро выведет ее на холм, возвышающийся над городом. Теннисные туфли, тренировочные штаны, спортивная куртка с капюшоном. Переехав в дом на Хебден-Бридж, она продолжала, как и раньше, бегать по утрам, холмы помехой не стали. Но после того как она дважды свалилась на неровных дорожках, ее и без того слабое колено стало болеть при малейшем напряжении, так что теперь у нее осталось только это – короткие, минут на тридцать, пешие прогулки с резкими взмахами рук, чтобы заставить сердце биться быстрее. Первая часть ее пути лежала вокруг небольшого леска, потом по узкой аллее, с одной стороны поросшей кустами черники, она поднималась к старой, заброшенной дороге, что вела с востока на запад, и взбиралась по холму, пока не выходила на небольшое плато. Здесь Пам обычно делала передышку – обернувшись в сторону уходившей вниз аллеи, глубоко и медленно вдыхала и выдыхала.